– Разве Крон безумец?
– Крон – некромант. Лена права – он идет к Тьме.
– А для Тьмы все средства хороши, – заключил Маркус.
– Вовсе нет. Тьме этого не нужно. Тьма сама находит то, что ей необходимо. Если бы ей был нужен Крон, она давно забрала бы его. Для Крона – все средства хороши.
– Почему ты не сказал этого королю, шут?
– Потому что не мог. Даже я должен доказывать обвинение в таком преступлении. Если бы я видел, как Крон приносит в жертву ребенка, или забирает жизнь другого мага, или ее что-то подобное… Ну проверил бы Верховный Маг, правдив ли я, предположим, что я бы пережил эту проверку, тогда с Кроном бы разобрались… свои же. А у меня одни только заключения. Я уверен, что это правда, но уверить других в этом не могу.
– Он знает?
– Знает. Только странно, что все-таки не спалил меня вместе с вами. Может, поостерегся – вдруг жезлы сработают и кто-то выживет.
– А почему он не спалил тебя индивидуально? Ты так удобно стоял в сторонке от всех, на коленях, с опущенной головой…
– Не знаю. Иронизируешь, Маркус?
– Да, – признался Маркус. – Но это не от ума, прости. Мне тоже не каждый день приходится видеть плачущих Странниц.
Он вдруг поцеловал Лену в щеку и взлохматил ей волосы. С другой стороны ее немедленно поцеловал шут и пригладил волосы. Лена покраснела, что страшно развеселило мужчин.
– Она не поняла, Маркус! Она и правда не понимает! Ну хоть ты ей объясни.
– Сам объясняй!
Они поперепирались, весело, азартно, как мальчишки, будто под зеленой коркой у них не было ран, на взгляд Лены, тяжелых и мучительных, будто не перечеркивал горло шута багровый след удавки… Лена покачала головой, и это привело их в чувство.
– Как ты думаешь, почему мы такие веселые?
– Потому что живые, – проворчала Лена.
– И это тоже, конечно, – засмеялся Маркус. – Но как бы ни была велика наша радость по этому поводу, мы все равно чувствовали бы себя существенно хуже, не помоги нам ты. Ты даешь силу, Светлая. Ты знаешь, что когда ты задела губами мое плечо, боль стала куда меньше? Ты знаешь, что каждое твое прикосновение вливало силу в шута? Поверь!
– Поверь, – серьезно подтвердил шут. – Я не умею лгать. Час назад я стоять не мог, а теперь?
Лена притянула к себе его встрепанную голову и поцеловала в щеку. «А меня?» – обиженно спросил Маркус, и Лена поцеловала его тоже.
– Ты искренняя, Светлая, – улыбнулся шут. – Ты по-настоящему хотела, чтобы мне не было больно, и видишь – я двигаюсь. То, что болело внутри, ушло совсем. Ты убила магию Крона.
– Абсолютно, Светлая, – подтвердил Маркус. – Ты – наша удача. Ничего не бойся. Я за тебя не только жизнь отдам, но и душу.
– Постарайся жизнь все-таки не отдавать, – отчаянно краснея, и вовсе не от присутствия полуголых мужчин, попросила Лена, и Маркус торжественно поклялся постараться. Правда, веселость их прошла, когда Лена на всякий случай спросила:
– А Крон не может нас выследить?
Проводник помрачнел, а шут нахмурился. Они заговорили почти одновременно, перебивая друг друга.
– Черт… На нас заклятье он наложить мог, но я бы почувствовал.
– Я тем более.
– На тебя его магия не действует.
– Гвардеец заговорен, так что тоже… Точно определить, где останавливалась карета, он не может…
– Лошади?
– Ты ненормальный? Даже Крон не рискнет накладывать заклятие на лошадей…
Лена терпеливо их выслушала и уточнила:
– Гвардеец заговоренный. А Крон некромант.
– О ветер… – бледнея на глазах, произнес Маркус. – Надо сматываться. И так столько времени потеряли.
Шут уже натягивал непросохшие штаны и рубашку. Проводник оделся по-солдатски быстро, подержал кинжал в руках и вдруг протянул его Лене.
– На всякий случай, Делиена. На нас можно воздействовать магией на расстоянии, на тебя – нет. Пусть лучше он будет у тебя
– Я не умею…
– Научишься, – серьезно проговорил шут. – Нужда заставит – научишься.
Отстирать рубашку в ледяной воде он не сумел, да не особенно и старался, и ее покрывали бурые разводы, впрочем, она выглядела просто грязной. Маркус натянул куртку, но застегивать ее не стал, пооглядывался кругом, посмотрел на небо и решительно указал направление в сторону далекого лесочка.
Добрались до него только когда начало смеркаться. Маркус загнал их подальше в глубь леса. Он заметно устал, и шут несмотря ни на какие полученные от Лены силы, спотыкался на каждом шагу, и Лена еще тащила ноги. Удивительно удобными оказались туфли: нигде не терло и не давило, хотя на ней не было даже чулок. Маркус явно был специалистом по выживанию где угодно. В середине леса обнаружилась поляна, посреди которой громоздился огромный стог сена. По запаху он учуял, что ли? Маркус ловко разрыл стог. Втроем они улеглись на ароматную сухую траву, и Лена вырубилась почти мгновенно. Ей ничего не снилось, и открыв глаза, она даже подумала, что не спала вовсе, а просто моргнула. Стояли серые сумерки, но уже предрассветные: стог они обнаружили, когда уже изрядно стемнело. Рядом шептались мужчины. Они вообще не спят, что ли?
– Не уверен. Как бы она ни старалась, ей не удержать нас обоих.
– Меня и не надо, я и так почти в порядке.
– А я нет… Знаешь, Маркус, я думал… она права. Крон непременно будет нас искать. Мне жаль Гвардейца. Никто не заслужил такой смерти, и тем более он.
– Тогда скоро он нас найдет. И прольет кровь Светлой. Нам стоит торопиться.
– Да. Но я не сумею. Вряд ли она сможет дать мне столько сил.
– Есть способ, – неохотно прошептал после долгой паузы Маркус. – Она дает силу стихийно, не контролируя… и может исцелить тебя… но только одним способом. Стихийно. Ты понял, да?
Шут долго молчал. Очень долго, Лене как раз хватило ума сообразить, при каких обстоятельствах женщина способна стихийно отдать силу, и покраснела отчаянно, густо, чуть не светясь в темноте, потому что способ этот был ей незнаком, несмотря на свои уже не тридцать пять.
– Тогда у нас нет шансов, – спокойно отозвался Маркус. – Ты понимаешь, что она тебя ни за что не оставит, а силой мне ее не увести. Крон настигнет нас. А мы не маги. У меня даже амулет только один остался. Даже шпаги нет. Я хороший боец, но не маг. И ты не маг.
– Я не маг.
– Тогда я пойду погуляю. Осмотрюсь. Решай сам.
Зашуршало сено, но шагов Маркуса Лена не услышала. Он передвигался совсем беззвучно. Шут лежал неподвижно. Преодолевая себя, Лена спросила:
– Он для тебя это говорил или для меня?
– Для тебя, – ответил он после очередного долгого молчания, но так и не шевельнулся. Ломило виски, пересохло в горле, но Лена заставила себя спросить:
– Это так?
– Так. Я не могу, Лена. Не думай об этом.
– Не можешь, потому что я старая и некрасивая?
