– Выжег себя еще в начале войны.
– Умер? – не понял шут.
– Он был очень сильным магом… и не рассчитал силы. А может быть, как раз рассчитал. Атака людей захлебнулась, и очень многие эльфы получили возможность выбраться из осажденного города… и в итоге оказаться здесь. Он просто выжег себя. Это бывает. Сильные маги этого не выдерживают. Да, он умер. Я на это очень надеюсь… Впрочем, он уже умер в любом случае. Даже если на кресте.
– Мне жаль, Лиасс, – пробормотала Лена, глотая слезы. Шут заставил ее уткнуться лицом в его плечо.
– Я знаю, – тихо ответил эльф. – Но ты вернула мне Милита, Приносящая надежду. Я верю, что противоядие спасет его. У нас не было… огоньков. А отвар только жизнянки и тысячелистника мог оттянуть смерть, иногда надолго, но не избежать ее.
Подошел Маркус с кружкой мерзко пахнущего месива, растолкал спящего и заставил его выпить все. Собственно, Милит и не сопротивлялся. Хотя пить горячее молоко – само по себе адово мучение, а если в него еще травы намешать… Лиасс взял у Проводника кружку и вылил себе на язык последние капли.
– А почему ты говорил, что вкус отвратительный? Странный, но не более того. Верно, Милит.
– Мне сейчас все вкусно, Владыка, – слабо улыбнулся Милит. – После поцелуя Светлой…
Шут оторвал одну руку от Лены. Наверное, кулак показывал. Лена высвободилась и снова присела на корточки. Нет, у Милита глаза были даже синее, чем у деда, а крапинки искрились. Интересно, что все-таки означает это изменение цвета? У шута они тоже то светлеют, то темнеют, и именно крапинки, а сами глаза остаются сине-серыми. И ужасно красивыми.
– Как ты, Милит?
– Чувствую себя неплохо. Правда. А что будет дальше, не знаю. Скажи, Светлая, почему он тут кулаками машет? Он имеет на тебя какие-то права?
– Я пока еще не махал, – пообещал шут, – а то ведь и не посмотрю, что умирающий.
– Я не чувствую себя умирающим, – сообщил эльф. – Владыка, знаю, что должен, но не чувствую. А где мать? Скажи ей, что я не чувствую приближения смерти. Я, конечно, потерял Дар, но смерть-то чувствовать должен.
Ариана стояла в другом конце шатра, молитвенно сложив руки перед грудью, и не шевелилась. Даже не моргала.
Лиасс встал на колени около Лены, положил руки на перевязанную голову внука и сосредоточился. Заметно сосредоточился, и Лена вдруг подумала, что он ведь тоже едва не выжег себя. Он потратил столько силы, что очень не скоро сможет ее восстановить. Если вообще сможет. Но уж точно пусть обходится без ее помощи. Максимум, на что он может рассчитывать, – поцелуй. Не больше. Не умирает. И даже если умирает – дело его жизни уже выполнено.
Кого ты уговариваешь, Ленка?
Лиасс отнял руки и потрясенно произнес:
– Ты не умираешь, Милит. Аиллена, неужели ты… неужели ты смогла…
– Я его только поцеловала! – возмутилась Лена. – Сам же говорил…
Вот тут он ее поцеловал. Крепко и совершенно несексуально. И обнял тоже совершенно несексуально – Лена невольно пискнула, потому что если он и потерял силу, то только магическую. Шут еле ее отобрал, поставил на ноги и защищающе обнял и очень выразительно сказал:
– Я на нее никаких прав не имею, но только попробуй сунуться – мало не покажется. Понял?
– Там посмотрим, кому чего не покажется, – лукаво улыбнулся эльф.
– Он тебя дразнит, а ты покупаешься, – укорила Лена. – Не думаешь же ты, что он всерьез.
Шут посмотрел на нее сердито:
– Вот он-то именно что всерьез. Владыка – от радости, а этот – всерьез.
Лена хлопнула его по макушке.
– А меня? – запросил Милит. Ариана наконец ожила и, словно не веря себе, медленно подошла. Эльф обрадовался:
– Ты здесь, мать? Как хорошо. Ты ведь не дашь меня в обиду этому полукровке?
Маркус прокашлялся.
– А он тут у вас случайно не шутом числился? – и невинно посмотрел на шута. Милит возмутился:
– Я? Как можно! Я самый серьезный эльф! Мать, что с тобой? Не веришь, что я не умираю? Я и сам не верю. Но ты-то можешь это узнать точно. Попробуй.
– Я боюсь, – прошептала Ариана. – Я так боюсь тебя потерять, Милит, что… Отец, ты правда…
– Я чувствую искру. Я ослаб, Ариана, но Дара не утратил. Проверь. Может быть, я принимаю желаемое за действительное.
– А можно я? – робко спросил Карис. – Я не знаю, может, у эльфов это выглядит как-то иначе…
– Ровно как у людей, – покачал головой Лиасс. – Если ты способен найти Искру в человеке, способен найти ее и в эльфе. Мы не такие разные, как ты привык думать, Карис Кимрин.
Карис положил руки на голову эльфа и замер. Ариана снова перестала дышать.
– Ну… Искра. Только голубая, – сказал маг. Милит вытаращил глаза:
– Ты способен различать цвет искры, человек?
– А как? – не понял Карис. – Она обычно такая… как уголек. А у тебя голубая. Потому что ты эльф?
– Потому что он маг, – негромко сказала Ариана. – А ты только что смог оценить силу эльфийского мага. У меня искра тоже голубая. Можешь проверить. И если ты уверен в цвете, то мой сын действительно не умирает.
– Голубая, – присмотревшись к чему-то невидимому, подтвердил Карис. – Точно. Такая… как льдинка. И холодная. Почему Искра холодная? Я не вижу, чтобы он умирал. Он болен, и болеть будет долго, может быть, до конца так и не поправится…
– И будет ходить перекошенным на один бок, – мечтательно продолжил шут, – и тогда Делиена точно не обратит на него внимания.
– Аиллене будет меня жалко, а от жалости совсем недалеко до любви!
– Получается, я зря бил советника, – почесал в затылке Маркус. – Точно – колесуют.
– Нет, – безмятежно откликнулся Милит, – я попрошу мать превратить его в жабу.
– В свинью, – посоветовал шут, – почти никаких изменений не потребуется.
Конечно, тут в палатку вошел советник. Свою заметно увеличенную челюсть он прямо-таки внес.
– Ах, ты здесь, мерзавец? – злорадно воскликнул он. – Лиасс, я требую ареста этого человека. Он поднял руку на королевского советника! А ты дал клятву соблюдать законы Сайбии.
– Руку – это не ногу, – вздохнул Милит. – Заднюю… Начать превращение?
Лиасс нахмурился. А ведь и правда: он поклялся соблюдать законы королевства, а нападение на советника наверняка карается.
– Да ладно, – вздохнул Маркус, – делай что должен, Владыка, я же понимаю, что такое истинная клятва. Насчет колесуют я не всерьез. Вот полсотни плетей назначить могут.
– Здравствуйте, советник, – медовым голосом сказала Лена. – Обо что это вы так ударились? Споткнулись или поскользнулись? Грязно на улице, я и сама бы раз пять упала, если бы Проводник меня не удерживал.
– Светлая! – советник раскланялся. – Этот мерзавец напал на меня, избил и ограбил.
– Маркус! Зачем же ты ограбил советника?
– Прости, Делиена, но я ему три раза повторил: Светлая просит лекарственные травы, а он не понял, – покаянно повесил нос Маркус. Этот не шут, этот и соврет – не покраснеет. Как и Лена. – Я виноват, готов понести наказание… Ты попросишь за меня, Светлая? Ведь после полусотни плетей я надолго из строя выйду.
– Светлая, он нагло обманывает! Он не упоминал твоего имени!
– Я не упоминал? – возмутился Маркус. – Да я начал с того…
– Не упоминал! – завизжал советник. – Я требую, чтобы он был наказан! Со всей строгостью! Лиасс, ты слышал? Ты слышал, что я требую! Выполняй!
