Аня согласилась на все, даже после того, как Панфилов сказал, что она поможет ему утрясти проблему с его старым недругом. Он узнал – его звали Владимир Свиридов, он был искусно законспирированным киллером, работающим на группировку бандита Маркова по прозвищу Китобой.
Панфилов потратил очень много времени и усилий, чтобы получить даже эти скудные крупицы информации. Но тем не менее он не знал, ни как найти Свиридова, ни как достать его. Достать тем, чем тот в свое время достал его – меткой и неумолимой пулей.
И тогда он решил использовать Аню, объяснив ей хитро задуманную им операцию. Она должна была выманить его заказом на смерть троих людей – Эдуарда и Кирилла Страдзе и Андрея Бахтина, ее старых недругов. Под серьезным давлением Олега Луньков сказал ей, как можно найти Свиридова. Но Луньков был обречен, так как мог проговориться Свиридову.
– Я не знала, что он собирается убить Лунькова, – выговорила она, глядя куда-то в угол, – но я и до этого начала подозревать, что Олег делает вовсе не то, что пытается мне представить. Мне всегда казалось, что он хочет убрать Страдзе и Бахтина из каких-то личных соображений. Возможно, он обманывает их, попутно обкрадывая. Конечно, у меня нет доказательств, но истина лежит где-то здесь.
– Ты что-то говорила о своем недоверии Панфилову. Но чтобы откровенно не желать смерти врагу любимого человека и помогать мне... Надеюсь, ты понимаешь, в какое положение поставила себя, пойдя сегодня со мной?
– Я пошла? – На мгновение к Ане вернулась та опасная и притягательная насмешливость, которой она так поразила его в первую их встречу. – Да это ты схватил меня в охапку, как дикий бабуин, и поволок в машину, я и пикнуть не успела.
Влад покачал головой.
– Но ты прав... – продолжала она спокойно, но в этом спокойствии он почувствовал нечеловеческое напряжение и горечь. – Ты прав, мало не доверять Панфилову. Да, я любила его... чего уж кривить душой. Но это совсем другое.
– Что другое? – спросил он, глядя в ее широко распахнутые темные глаза.
Она опустила взор и долго рассматривала собственные пальцы на левой руке, словно могла найти таким образом ответы на мучившие ее вопросы.
– Я вспомнила свою юность, – сказала она наконец, – как это давно было, словно я живу уже много лет, а ведь мне только двадцать три года. Я вспомнила, как впервые увидела его и подумала тогда, что это тот человек, о котором я мечтала. Я слишком долго была ослеплена им, и оттого больнее прозрение. Но он был так великолепен... как жаль, что он лопнул, как мыльный пузырь. А там, в «Белой акуле», я увидела тебя, очень похожего на того, каким я представляла свою любовь в юности...
Она пожала плечами и как-то криво и печально усмехнулась...
– Ничего, что я говорю как по книге? Как в... дамском романе для слезливых неврастеничек. Просто... вот так оно бывает.
Свиридов сидел, придавленный и ошеломленный. Он ожидал чего-то подобного, он чувствовал, что похожие слова могут прозвучать, но вот они сказаны, и нет ничего легче понять, что это самое настоящее признание в любви... а он не может никак этого осознать.
– Почему же тогда «беги от меня»? – наконец выговорил он. – Как же это так?
Она глотнула из стоящего перед ней бокала вина, извлеченного из неисчерпаемых запасов смиренного служителя церкви, и ответила:
– Ты всегда был как чужой... конечно, я несу околесицу, как это наемный убийца может заказчику быть не чужим? Кажется, я просто запуталась, и нет выхода. – Она легко скользнула ладонью по его колену, но тут же убрала руку и добавила почти холодно: – Да и до банального... просто, мне некуда больше идти.
– Мне тоже, – вдруг широко улыбнулся Влад, и ее грустные глаза встретили его глубокий и серьезный взгляд. – А что, если я смогу предложить тебе пойти вместе?
Аня оцепенело застыла, потом снова взяла бокал и выпила его залпом. Повернулась к Владу и твердо выговорила, хотя губы ее дрожали:
– А что я могу ответить тебе? Только нам еще нужно выжить для этого... все так просто, Володя.
– Ничего. Теперь я уверен, что все будет хорошо, – сказал он, привлекая ее к себе...
Пробуждение отца Велимира по обыкновению было громогласным. Сначала он оглушительно зевнул, потом с хрустом и воплем удовольствия потянулся, вслед за этим встал и потопал в ванную, бормоча под нос что-то из репертуара, «как отвратительно в России по утрам в связи с похмельным синдромом».
Ну, да об этом уже говорилось на примере проснувшегося на даче Свиридова после знаменательной попойки с Леликом, Михаилом и иже с ними.
На кухне уже сидел Свиридов и сосредоточенно пережевывал бутерброд, запивая его чаем.
– Доброе утро, святой отец, – приветствовал он Фокина, – как спалось?
Тот открыл бутылку пива и в промежутках между заливаниями ее содержимого в глотку пробасил, что спалось-то отлично, только вот пробуждение оказалось не самым благополучным.
Поправившись с похмелья, отец Велимир ехидно справился о вчерашней спутнице Влада: дескать, а вот ей спокойно ли спалось или же крутились под боком там разные, понимаешь ли, отставные суперагенты?
– Нормально, – кратко ответил Свиридов. – Сейчас мы с Аней поедем к Илье.
– А я? – не замедлил вопросить святой отец.
– А ты зайдешь к нему в гости домой.
– То есть как это?
– Туда, где он живет. Конечно, его точно не будет дома, это я могу гарантировать, но не исключено, что там днюют и ночуют хлопцы из числа подручных Панфилова.
– А, вот оно что? – удовлетворенно проговорил тот. – И что же, мне следует отпустить им грехи, то есть выпустить кишки?
– Хотелось бы обойтись без того, но если что, то придется поступить именно так. Да я же знаю, ты никогда особо не скромничал в этом деле, терминатор.
– Нет, ты не прав, – то ли паясничая, то ли серьезно проговорил отец Велимир, – я никогда не трону человека и пальцем без надлежащего на то соизволения свыше.
И после некоторой паузы, заполненной ожесточенным пережевыванием утренней трапезы, добавил:
– Правда, бывает, что это соизволение написано у человека на лбу.
Свиридов шел в больницу к брату не только потому, что давно не навещал его. Откровенно говоря, он боялся, что Илью достанет Панфилов. Олег Борисович, так незапланированно потерявший след Влада, а вместе с ним Аню и пару зубов, – о, Олег Борисович должен быть взбешен до крайности!
И Олег Борисович действительно был взбешен. Можно сказать, он даже потерял от ярости голову, что было недостойно истинного «музыканта» спецгруппы «Капелла». Он потерял голову и оттого стал предсказуемым.
Он вовсе не собирался искать Влада, тот сам должен будет прийти к нему. Ему просто некуда деться. Тем более что Панфилов позвонит ему (у него же был номер свиридовского «мобила») и пригласит в гости, так что тот не сумеет отказаться.
И первым шагом к тому было выяснение местонахождения Ильи, брата Владимира Антоновича. Панфилов знал, что тот находится в пятой горбольнице, как сообщил Ане, а стало быть, и ему, еще в самом первом их телефонном разговоре Свиридов. Но наведенные справки показали, что два дня назад младший Свиридов был переведен оттуда в одну из частных клиник.
К десяти часам утра пятого сентября не без труда ему удалось узнать, в какую именно.
Панфилов размашисто шагал по совершенно пустынному больничному коридору, за ним безмолвной тенью следовал неотлучно находящийся при нем телохранитель. По сути дела он исполнял больше функции наблюдателя и соглядатая, потому как простому смертному охранять бывшего офицера «Капеллы» – это все равно что пятилетнему ребенку встать на защиту взрослого сильного мужчины.
