– Да, хотели вывести из игры, – буркнула я, рассматривая царапину на руке, – какие-то сопляки с дубинками.
– Понятно, – протянул Дмитрий Иванович, глядя на меня долгим взглядом. – А мне, представляете, звонила невестка. Сказала, что Ваську ночью задержала милиция на улице в голом виде. Бегал по городу в чем мать родила. Представляете?
– Да, легко представляю, – кивнула я, – что, долго его будут держать?
– Недолго, хе-хе, – ответил антиквар, хихикнув. – Его из милиции переправили в дурдом. Хотят проверить, нормален он или нет. А по мне, так и проверять ничего не надо. И так видно – дурак дураком.
– Занятная история. – Я прошла в ванную комнату, чтобы умыться. Дмитрий Иванович не отставал.
– Что у вас на уме, Евгения Максимовна?
– Оставьте меня на минуту в покое, – попросила я и захлопнула перед его носом дверь в ванную. Умывшись в спокойной обстановке, я обработала царапину на плече и ссадины на руках. Благо перекись водорода нашлась здесь же, в ванной комнате, в аптечке. Хотелось немедленно лечь в постель и отдохнуть, ни о чем не думая, но я понимала, что расслабляться рано. Будто в ответ на мои мысли ожил мобильник. Музыка из «Смертельной битвы» в гулком помещении показалась оглушительной. Я взяла трубку.
– Да, я вас слушаю.
– Ты, шалава, советую тебе убраться туда, откуда ты выползла, и сидеть там тихо и не высовываться, – прохрипел в ухо совсем не дружелюбный голос, – иначе я тебе кишки на уши намотаю! Поняла? За клуб мы с тобой поговорим отдельно. Может, даже не стану отрывать тебе голову. Отработаешь ущерб, лежа на спине. Ты меня слышишь?
– Да, а кто это? По-моему, вы ошиблись номером, – проговорила я, изображая удивление. Можно было даже не гадать, откуда Вар или кто-то из его подручных достал мой телефон. Если я могу такое проворачивать, то могут и другие.
– Не ломай комедию, паскуда! – зарычал незнакомец в трубку. – Я тебя на кусочки порву! Не стой у нас на пути!
– Хорошо, не буду. Только не трогайте меня, пожалуйста, – вскрикнула я с притворным ужасом. – Обещаю, сейчас же собираюсь и уезжаю домой.
Незнакомец промолчал.
– Я правда напугана, – пискнула я в трубку жалобно. – У меня даже руки трясутся.
Неизвестный отключил телефон.
– Вот и поговорили, – пробормотала я, опуская телефон на тумбочку. Однако не успел мобильник коснуться ее, как вновь зазвучала та же музыка. – Что вам угодно еще? – спросила я, сдерживая ярость. Я решила, что если это опять с угрозами, то пошлю говорившего к такой-то матери.
– Дело в том, что я сижу тут в вашем «Сулрепе», кофе давно остыл, а вас нет, – сказал в трубку Илюмжинов недовольным голосом.
Еще этот на мою голову, подумала я озлобленно и сказала:
– Ой, извините, пожалуйста, я по дороге попала в аварию, поэтому опоздала.
– Иконы не пострадали? Тьфу ты, я хотел спросить, вы в порядке? – сказал Илюмжинов, заметно волнуясь.
– Я в порядке, иконы тоже. Не могли б вы подождать еще минут пятнадцать, может, полчаса, пока я улажу формальности с милицией. Авария-то пустяковая, – попросила я.
– Хорошо. Нет проблем, я подожду, – ответил Илюмжинов, смягчившись, – выпью еще чашечку кофе, а вы приезжайте и привозите иконы. Если вдруг что не получится, звоните, перенесем встречу на более удобное для вас время.
– Ничего не надо переносить! – бурно запротестовала я. – Я обязательно приеду, можете не сомневаться.
Мы простились. Я выключила телефон и улыбнулась своему отражению в зеркале.
Немного, но настроение улучшилось. Илюмжинов, наверно, и в меню не смотрел, а просто велел официантке принести чашечку кофе, иначе он бы заметил, сколько эта чашечка стоит. Людей его типа не так легко провести, но если он до сих пор спокоен, значит, пребывает в неведении о цене напитка. Я пожалела, что меня не будет там, в кафе, когда ему предъявят счет. Однако, думаю, коллекционер мне обязательно позвонит, чтобы поделиться впечатлениями, а я позлорадствую.
Из ванной я отправилась прямиком на кухню. Облазив все в поисках съестного, я обнаружила лишь черствую горбушку хлеба, полпачки чая да подозрительный пряник. Остальные продукты перестали годиться в пищу еще месяц назад. Запах из холодильника едва не убил меня, как только я отворила дверцу: на полочках тухлая колбаса, мослы, от которых откажется даже самая голодная бродячая собака, рыбьи головы с душком, застарелая простокваша в трехлитровой банке. Все это рождало непередаваемый аромат. Мой аппетит как рукой сняло.
Вернувшись в свою комнату, я с мстительной радостью повалялась на антикварной кровати, а пока прибежал Дмитрий Иванович, я успела уничтожить все следы.
– Вы что-то хотели? – поинтересовалась я у него, отрываясь от компьютера.
Скрипя зубами от бессильной злобы, старик предложил обсудить за чаем сложившееся положение. Признаться, что он наблюдает за мной с помощью скрытой камеры, антиквар явно не собирался. Чаепитие проходило по заранее известному сценарию. Я, опасаясь за свое здоровье, не прикасалась к тому, что мне предлагала Валерия Евгеньевна. На этот раз она порадовала нас супердешевым сыром, купленным у какой- то старухи, сидевшей за оградой рынка на коробках из-под овощей. Сыр был неприятного белого цвета с зеленоватым оттенком и вовсе без дырочек. Ощущая легкую дурноту, я наблюдала за тем, с каким аппетитом антиквар и домработница лакомятся сыром, запивая его помоями вместо чая. Дмитрий Иванович напомнил мне об обещании рассказать про план действий.
– Сегодня я вновь собираюсь посетить ночной клуб «Осьминог». Отвечающий там за безопасность сменил свои апартаменты на небольшую уютную камеру с крепкими решетками на окнах.
– Думаете, вас туда пустят после драки? – изумился Дмитрий Иванович.
– Можете не волноваться, я решу эту проблему, – отмахнулась я, уже воображая себя в гриме цыганки.
– Смелое заявление, хе-хе, – захихикал антиквар и предупредил: – Только подождите немного, ко мне через несколько минут должен приехать клиент забрать кровать. Я хочу, чтобы вы присутствовали при этом.
– Хорошо, тем более что раньше десяти в ночной клуб нечего и соваться, – ответила я.
Соловьиная трель звонка заставила нас застыть. Валерия Евгеньевна, вскрикнув, выронила поднос с посудой, которую собирала.
– Это, наверно, ваш клиент, – предположила я и оказалась права. На экране у двери красовался высокий, пижонского вида старик в желтом костюме с черным платком, повязанным вокруг шеи. За стариком были видны два квадратных мрачных типа в черных костюмах, очевидно, охрана старика.
– Узнаете? – спросила я Дмитрия Ивановича, тыча пальцем в орлиный профиль клиента, повернувшегося к камере боком.
– Это Стан, откройте пожалуйста, Валерия Евгеньевна, – приказал он, а сам отошел подальше от двери. Домработница впустила гостей.
– Здорово, Митрий, все такой же хитрый, – хохотнул Стан, протянув антиквару руку.
– Здравствуй, здравствуй, – пробормотал Дмитрий Иванович недовольным тоном, пожимая протянутую руку. – Сколько лет, сколько зим!
– Да и не говори, – буркнул Стан, оглядываясь по сторонам. Его масляные глазки остановились на мне, и гость спросил: – Дим, а это случаем не твоя ли молодая жена? Ты как-то по телефону обмолвился…
– Нет, она мне не жена, – оборвал клиента антиквар. – Это мой телохранитель.
– Да ты что! – восхитился гость, поедая меня глазами. – Мне бы такого телохранителя. Ах ты, старый озорник! – Он погрозил антиквару пальцем, отчего Дмитрий Иванович побагровел. – Какие у тебя интересные вешалки, – переключился клиент, – только сдается мне, что они…
– Стан, ты будешь смотреть кровать? – не выдержал Дмитрий Иванович.
Он схватил гостя за локоть и поволок в спальню, не давая ему комментировать наваленные вокруг
