вещи. Кровать Стану понравилась. Он осведомился, кто занимает спальню, а когда узнал, что я, то спросил обрадованно:
– И как вы находите кровать, юная прелестница?
– А я не сплю на кровати, – ответила я, – сплю на полу, вот тут в углу.
– Да вы, девушка, большой оригинал! – подмигнул мне Стан. – Надо же, спать на полу, когда рядом такое ложе с балдахином. Не побоюсь предположить, что на нем раньше спали особы знатные, так что не понимаю вашего нежелания воспользоваться ею.
Я промолчала, а Дмитрий Иванович начал торг. Торговались они долго. Гость находил какие-то изъяны и снижал цену. Антиквар, напротив, старался подчеркнуть достоинства кровати. От их трескотни у меня заболела голова. Я вышла из комнаты на цене в двадцать одну тысячу долларов, которую предлагал Стан. Эту цену Дмитрий Иванович считал оскорбительной. И я поняла, что поладят они не скоро.
За дверью скромно топтались охранники гостя, за которыми внимательно следила домработница. Я села в свободное кресло и ответила на звонок по сотовому. Звонил Илюмжинов, про которого я успела забыть. С плохо скрываемой яростью он спросил, что меня задержало на целый час.
– Вы еще в кафе? – спросила я.
– Да, – зло бросил он. – Я уже обпился вашим кофе!
– Пробки на дорогах, – не морганув глазом соврала я. – Что поделаешь?
– Ах ты, чертова сучка, издеваешься надо мной! – закричал Илюмжинов в трубку. – Какие, на хрен, пробки в нашем захолустье.
– Знаете, я не могу продолжать разговор с вами в таком тоне, – обиженно сказала я. – Если вы не извинитесь… – Я не успела договорить, как телефон в моей руке замолчал. Проорав что-то нечленораздельное, но, наверно, обидное, Илюмжинов отключил свой сотовый.
Минут через сорок из комнаты появились довольные старики. Нагрудный карман антиквара оттопыривала солидная пачка долларов. Стан приказал своим ребятам аккуратно разобрать кровать и вынести. Мы все вместе наблюдали за этим процессом. Когда дверь за клиентом закрылась, Дмитрий Иванович отдал приказ готовиться ко сну, хотя на улице едва успело стемнеть.
– Ко мне это не относится, – сказала я ему. – Если вы не забыли, то мне еще нужно посетить ночной клуб.
– Хорошо, делайте, что считаете нужным, – проворчал антиквар.
Из кухни выбежала взбудораженная Валерия Евгеньевна.
– Дмитрий Иванович! Дмитрий Иванович! – закричала она с ужасом. – Нас соседи сверху заливают.
– Что?! – завопил старик и бросился на кухню. Я двинулась следом. Большие пятна сырости расплывались с углов от стыков стен с потолком. Вода уже небольшими ручейками стекала вниз.
– Черт бы их побрал! – закричал антиквар, схватившись за голову. – Да что они там наверху творят?
– Вы же говорили, что в квартире сверху сейчас никто не живет, – напомнила я.
– Наверно, въехали, – выкрикнул зло Дмитрий Иванович, – перед вашим приходом я слышал, как они там возились. – Старик в отчаянии заметался по кухне. – Господи, они же мне все зальют, скоты! – выбежав из кухни, он увидел, что и в коридоре на потолке стали появляться мокрые пятна. Отчаяние антиквара перешло в панику.
– Идите и разберитесь с ними! Велите, чтобы прекратили меня топить! – приказал он мне истеричным голосом. Я подошла к двери, взглянула на экран. На лестничной площадке ни души, но что-то меня останавливало. – Что вы тянете, из-за вас я останусь без гроша! – верещал сзади антиквар.
– Дмитрий Иванович, заткнитесь, пожалуйста, – попросила я.
Старик замолчал, пораженный моими словами.
– Вам не кажется, что нас стараются выманить из квартиры? – поспешно добавила я.
– Вы думаете… – протянул антиквар, сосредоточившись на этой мысли, – и что же делать? Тут же все зальет.
– Выходить все равно так просто нельзя.
Я лихорадочно придумывала план действий. В квартиру сверху можно было проникнуть через балкон, заглянуть в окно, а уж дальше по обстоятельствам. Если, конечно, меня сразу же не обнаружат, когда я буду лезть через ограждение балкона.
Я побежала в свою комнату. Быстро переодевшись, достала из своей походной сумки шашку со слезоточивым газом, взвесила ее в руке, примериваясь. Должно получиться.
– Что это, какая-нибудь мина? – испуганно спросил антиквар, появляясь в дверях. – Я запрещаю что-то взрывать в моем доме.
– Это слезоточивый газ, – пояснила я, крепя шашку к поясу при помощи карабина.
Пристегнув револьвер, я натянула на голову черную маску с прорезями для глаз.
– Вы своими приготовлениями меня пугаете, – пожаловался Дмитрий Иванович, бледный, точно мел.
– В милицию позвонили? – спросила я, проходя мимо него в гостиную к балконной двери. Выглянула наружу и вернулась.
– Да. Обычный телефон не работает, обрезали, наверно, – но я позвонил с сотового, – торопливо заговорил Дмитрий Иванович, подстегиваемый страхом, – сообщил свою фамилию, адрес, сказал, что в мою квартиру рвутся трое с оружием, уже стреляли в дверь и отгибают ее ломом.
Усмехнувшись, я двинулась в коридор.
– Молодцом, – похвалила я антиквара. Сняв револьвер с предохранителя, я встала у двери, а Дмитрий Иванович месте с домработницей бесшумно распахнули ее. Я вышла на лестничную площадку. Никого. Взгляд отметил обрезанные телефонные провода. Быстро выхватив из кармана небольшой кусок веревки, я привязала один конец за ручку двери напротив, второй – к низу лестничного ограждения. Затем выкрутила укрепленную в патроне на стене лампочку при помощи тряпки, поданной мне домработницей. Оставив площадку без света, я взглянула на натянутую веревку – почти не видна, и вернулась квартиру. Антиквар немедленно запер дверь и пристал ко мне с вопросами, но я, проигнорировав их, кинулась на балкон.
Дмитрию Ивановичу оставалось только гадать, что я задумала. Стараясь шуметь как можно меньше, я встала на перила балкона антиквара и дотянулась до решеток ограждения балкона наверху. Стиснув их, подтянулась на одной руке, второй вцепилась в перила. Оставалось самое трудное – перемахнуть через ограждение. Я собрала все силы в кулак и на счет «три» перелезла через ограду, каждую секунду ожидая пули. Но и на этот раз ни звука. Может, я ошибаюсь. Что тогда? Я заглянула через прибор ночного видения в окно. Такая же, как у антиквара, планировка квартиры – зал, за ним коридор, ведущий к выходу. В темноте у входной двери пустой квартиры притаились пятеро бандитов с пистолетами на изготовку. Они только того и ждали, что я вот-вот позвоню им в дверь. Вот тогда бы они меня и «приласкали» из пяти стволов сразу, тем более что все пистолеты у них были с глушителями, поэтому о потревоженных соседях не стоило и беспокоиться.
Я перевела взгляд на свешивающуюся с крыши веревку – вот как они проникли в квартиру, спустились с крыши по веревке. Я отстегнула от пояса шашку, поставила ее под окно балкона, вытащила из кобуры револьвер.
Что ж, представление начинается.
Глубоко вздохнув, я прижалась к балконному ограждению и выстрелила три раза в окно. Оконное стекло рухнуло. Я без промедления выдернула терочный запал из шашки и швырнула ее внутрь комнаты. Тут же последовал шквал пуль. Балконная дверь превратилась в решето. Пули с визгом рикошетили у меня над головой. Из окна густыми белыми клубами повалил газ. Внутри квартиры слышался надрывный кашель, неслись матюки, в окно беспорядочно стреляли. Насчет пуль я не волновалась. Меня защищала бетонная плита стены под окном. А вот газ был проблемой. От него у меня самой уже побежали слезы.
Выбрав секундный перерыв в стрельбе, я перепрыгнула через ограждение, намереваясь спуститься на балкон к антиквару. Но вдруг дверь отворилась и на балкон вырвался бандит, весь в слезах и соплях. Заходясь кашлем, он стал палить по всему пространству балкона, думая, что я там. Я подтянулась, ухватила бандита за руку с пистолетом и выбросила с балкона. С воплем ужаса бандит полетел вниз. Затрещали ветви росшего под балконом дерева.
– Арам! Арам! – прокричал кто-то из комнаты, непрерывно кашляя. Я выхватила револьвер и пальнула
