– Если вы вооружены, то бросьте оружие и выходите. Дом окружен милицией, вам не вырваться, – сказал командным голосом некто из коридора.
– Мы не вооружены, – ответила я, пряча револьвер в кобуру и засовывая его за пояс под черную водолазку. Шапочку-маску я вообще закинула подальше в глубь комнаты. Еще решат, что я террорист, и получу предупредительный выстрел в голову.
– Сколько вас человек? – спросил голос озадаченно.
– Две женщины и старик, – ответила я, – но выйти мы не можем. Здесь неразорвавшаяся граната. Мы боимся пошевелиться.
– Что, граната? – спросил голос. – Вы уверены?
– Нет, может быть, это апельсин, – сострила я. – Зайдите и сами посмотрите. Мы всего лишь слабые женщины, в гранатах не разбираемся.
Из арки мне в лицо ударил слепящий луч фонаря.
– Не двигаться! Руки чтоб я видел, – скомандовал голос. Я прищурилась на свет, показывая пустые руки. Луч с меня переместился на лежащего на полу Дмитрия Ивановича, затем в угол на Валерию Евгеньевну, прогулялся по комнате и вернулся вновь на мое лицо. – Где граната? – спросил непонимающе голос.
– Она под ним! – указала я на антиквара.
– Да, вот черт, – пробормотал голос, – что же делать?
По голосу я поняла, что милиционер молод, наверно, только из училища и не сталкивался ни с чем подобным.
– Позовите для начала саперов, – предложила я. – А вы, – я обратилась к домработнице, – идите с этим молодым человеком, он вас выведет на воздух.
Домработница вышла. Двигаясь, словно лунатик или зомби.
Возвратившийся милиционер, запинаясь, связался с начальством по рации, доложил ситуацию и получил от них инструкции, как действовать дальше. Подошел его напарник. Низкий голос с хрипотцой спросил из темноты, что за кошмар здесь произошел и проверял ли он меня. Молодой смущенно соврал, что проверил. Я же протянула им свою лицензию телохранителя и разрешение на ношение оружия. Старший присвистнул и сказал:
– Нехило! Нашел на лестнице какого-то толстяка в форме, вроде бы не из наших, – сообщил он далее нам, – без сознания, запутался ногой за привязанный к лестнице обрывок веревки и долбанулся башкой о ступеньки. Я его на всякий случай заковал.
Молодой милиционер, указывая лучом фонарика на антиквара, рассказал о гранате.
– Прям Александр Матросов, мать его так, – восхитился он героизмом моего клиента.
Примерно через час подъехали саперы, которые до этого носились по всему городу, проверяя звонок неизвестного о заложенных бомбах. В гостиную занесли толстостенный стальной ящик наподобие сейфа. Меня из комнаты вытолкали взашей, велели катится на улицу к врачам и принять какое-нибудь успокоительное. Уходя, я слышала за спиной истошные мольбы антиквара, просившего к нему не прикасаться. В противном случае он угрожал всех засудить, обзывал саперов подлецами и скотами. Потом раздался визг, от которого зазвенели стекла.
На площадке перед квартирой антиквара все еще стоял ацетиленовый генератор, валялись шланги и резак, с помощью которых бандиты вскрывали стальную дверь. На лестнице все ступеньки и стены были забрызганы и измазаны кровью, повсюду виднелись кровавые отпечатки ладоней – прямо фильм ужасов, да и только. Ступая по кровавому следу, я вышла на улицу. У дома не было свободного места от служебных машин и людей в камуфляже. В толпе промелькнул знакомый следователь. Он вел дело о нападении снайпера? и я хорошо запомнила, как он пытал меня в прошлый раз своими вопросами. Земляной, кажется его фамилия, – вспоминала я, прячась за широкими спинами омоновцев.
Застывшего в нелепой позе от долгого лежания антиквара вынесли на носилках на улицу и словно статую погрузили в «Скорую помощь». Там уже сидела с безразличным видом Валерия Евгеньевна, получившая дозу успокоительного. Назвавшись дочерью Дмитрия Ивановича, я поехала вместе с ними в больницу. Врачам «Скорой» антиквар закатил просто чудовищную истерику. Нецензурная брань потоком перла из его глотки. Старика беспокоило, что в квартире без присмотра все разворуют. Мне даже пришлось заткнуть уши, чтоб не оглохнуть. Усталый врач с тоскливым видом молча всадил Дмитрию Ивановичу в зад иглу шприца, наполненного снотворным, и в скоре шумный старикашка сладко засопел, уткнувшись в изголовье каталки.
– Вы их долго будете держать у себя? – поинтересовалась я у врача.
– Понаблюдаем за поведением, – уклончиво сказал врач.
– Ну день, да? – не отставала я.
– Не знаю, – пожал плечами врач. – Женщину можно в принципе и сейчас отпустить, вот ваш отец внушает мне некоторое беспокойство.
– Он всегда такой, поверьте мне, – успокоила я врача.
Когда мы приехали в больницу, то туда уже примчался Антон, узнавший о побоище в доме Дмитрия Ивановича. Через секунду он уже выбил для антиквара отдельную палату, где мы с Валерией Евгеньевной остались дожидаться его пробуждения. Я и не заметила, как уснула. Драка у дома и оборона квартиры вымотали меня окончательно.
9
«Опасность!» – молнией пронеслась мысль в моем мозгу, и вот я уже револьвером на изготовку стаяла посреди погруженной в предрассветные сумерки больничной палаты. Валерия Евгеньевна, спавшая сидя на стуле у кровати антиквара, также вскочила, сонно озираясь. Мое же внимание было целиком сосредоточено на медсестре, заглянувшей в палату. Именно звук открываемой двери вывел меня из состояния сна.
– Я просто зашла проверить, все ли у вас в порядке, – проронила медсестра с круглыми от страха глазами.
– А-а, – протянула я, убирая револьвер, – спасибо за заботу, у нас все в порядке.
Сестра исчезла быстрее, чем появилась. Я взглянула на безмятежно спавшего антиквара. Он улыбался, как младенец, потом вдруг нахмурился и забормотал:
– Больше десяти за перстень не дам! Камень фальшивый, да и вообще ты, наверно, его украл где- нибудь.
Закончив говорить, Дмитрий Иванович мерзко захихикал.
Домработница, вздохнув, покачала головой:
– И во сне ему нет покоя.
– Да, – согласилась я, наливая в стакан воду из графина. Напряженные нервы постепенно расслабились. Когда я допила воду и поставила стакан обратно на тумбочку, то была спокойна, как удав. – Пойду пройдусь, – бросила я домработнице и вышла в больничный коридор.
В портсигаре оставались две сигареты. Я закурила. Медсестра из-за своего столика уставилась на меня с ужасом. Я даже посмотрела в оконное стекло, чтобы убедиться, не открылся ли у меня на лбу третий глаз. Нет, глаз отсутствовал. Обычное лицо привлекательной девушки двадцати семи лет. Чего так таращиться? Круглые больничные часы над аркой прохода показывали половину шестого.
«Неплохо еще вздремнуть часик-другой», – подумала я.
Докурив, я вернулась в палату, швырнула бычок в урну для мусора и, удобно устроившись в кресле, приказала себе спать. Разбудил меня уже Дмитрий Иванович.
– Вставайте, нечего разлеживаться, – ворчливо выкрикнул он мне в лицо.
Вздохнув, я посмотрела на свои часы.
– Дмитрий Иванович, восемь, что вам не спится?
– Вы еще спрашиваете? – взвился старик. – Неизвестно что с моей квартирой, с вещами, а вы тут задаете идиотские вопросы!
– Ах да, ваши ценности. – Я сделала вид, что только что вспомнила об этом. – Тогда командуйте, командуйте – что мне делать? У вас, наверно, все действия уже расписаны по секундам.
– Сейчас заказываете по телефону такси, едем ко мне на квартиру. Антон вчера обещал восстановить замки, – не смущаясь, начал антиквар. – В зависимости от того, что я там обнаружу, будем действовать дальше. В три у меня встреча с реставратором на складе. Он осмотрит икону…
