меня.
– А вы и не меняйте, вы мне билет дайте, сейчас поезд подойдет.
– Я не могу вам сдачу дать.
– Сдачу оставьте себе.
У кассира глаза медленно полезли на лоб. Билет едва ли стоил половину этой суммы. А ее собственная зарплата вряд ли составляла половину от этой половины. Соблазн был слишком велик, а риску никакого.
Я была уверена, что кассирша запомнила меня как следует.
Получив билет, я вышла на платформу, прошла по ней и спряталась в кустах за платформой.
Через пару минут на станцию одновременно прибыли оба поезда.
Еще через три – я, лежа на верхней полке плацкартного вагона, провожала глазами уплывающее вдаль здание вокзала.
Пора обдумать не спеша свое непростое положение. Все мои поступки за последние тридцать шесть часов – это полуинстинктивные отчаянные действия, направленные на сохранение собственной шкуры.
Сейчас, когда непосредственной опасности для жизни на какое-то время нет, необходимо найти объяснение всему происшедшему и разработать более-менее осмысленный план дальнейших действий.
В первом приближении ситуация может выглядеть следующим образом: существует некая законспирированная организация, созданная скорее всего на основе бывшего советского КГБ, включающая в себя как минимум его российскую и казахстанскую части. Причем российская часть, в свою очередь, состоит тоже как минимум из московской и тарасовской частей.
Одним из видов деятельности этой организации, достоверно мне известным, является транспортировка наркотиков в Россию, осуществляемая одной или несколькими группами сотрудников поездных бригад под прикрытием бывших или скорее всего действующих сотрудников спецслужб обоих государств.
Прикрытие это достаточно мощное и беззастенчивое в выборе средств. Пример Субботина и мой собственный это достаточно ясно демонстрирует. Причем можно ожидать, что в Казахстане эта организация имеет большее влияние, чем в России. В пользу такого предположения говорит то обстоятельство, что для подробного выяснения роли моей скромной персоны меня везли из России в Алма-Ату. Субботин тоже был убит именно там.
Можно предположить, что подобная бесцеремонность обеспечивается в Казахстане не только на уровне спецслужб, но и, возможно, на уровне политического руководства.
Все это свидетельствовало о том, что мое положение достаточно серьезно, и полагать, что я, как колобок, и от дедушки ушла, и от бабушки ушла, по меньшей мере наивно. Меня уже интенсивно разыскивают, а разыскав, церемониться не будут.
Волей во многом от меня не зависящих обстоятельств я оказалась носителем информации, крайне опасной для этой организации, и она приложит всю свою немереную мощь для того, чтобы избавиться от меня раз и навсегда.
Дома мне тоже нет спасенья, Фалин, я полагаю, уже извещен о моем побеге.
Все вышеизложенное можно занести в пассив. А что же в активе?
Безусловно, то, что, лежа на полке плацкартного вагона, я со скоростью сто километров в час удаляюсь в направлении прямо противоположном тому, где меня будут первое время искать.
Билет до Тарасова за сто баксов я купила исключительно для отвода глаз. А на самом деле воспользовалась билетом, купленным до этого Петром Ивановичем по моей просьбе. И в настоящее время еду в третьем вагоне того же поезда, в котором еще полчаса назад ехала в десятом.
Это давало мне некоторое время, чтобы оторваться от преследования.
Кстати, уже находясь в этом вагоне, я наблюдала в окно, как один из проводников десятого вагона вошел во встречный поезд и уехал на нем. А скорее всего, и не он один. Кассиршу они, очевидно, успели расспросить, кто и куда покупал билеты.
Это означает, что часа через три-четыре, столько времени уйдет на то, чтобы, тщательно обыскав поезд, убедиться в моем отсутствии, поиски будут продолжены. К этому времени надо выбираться и отсюда. Сделать это придется на ближайшей более-менее крупной станции. В маленьком населенном пункте, вроде этого Казалинска, затеряться практически невозможно, все новые люди здесь на виду.
Второй пункт, который смело можно занести в актив, – это содержимое сумки, которую я прихватила при побеге из десятого вагона. А содержится в ней около миллиона долларов – плата за предыдущую партию наркотиков. Деньги – вещь совершенно необходимая для нелегала, каковым я сейчас и являюсь.
Итак, план на ближайшее время таков: выхожу на ближайшей крупной станции, а это Кзыл-Орда, а дальше действую по обстановке.
А сейчас можно вздремнуть, часа четыре в моем распоряжении есть.
Засыпая, я слушала негромкий разговор двух пожилых женщин, сидевших за столиком нижней боковой полки. Судя по всему, они выходили на следующей станции и спать поэтому не ложились.
– Ты слышала, Матвевна, чего поезд-то остановили перед самой станцией?
– Это когда народ с полок попадал?
– Ну да.
– Нет, не слыхивала, а чего?
– Сказывают, в десятом вагоне мужик повесился. – Господи помилуй! А по какой-такой причине, не сказывают?
– Сказывают, что от несчастной любви.
– Господи Иисусе! Насмерть?
– Да нет. Ты знаешь, за что он повесился?
– Нет, откель мне знать?
– Стыдно вслух произнесть, ухо-то наклони…
– Да ну!?
– Вот те крест.
– Скольки годов живу, такого не слыхивала. И чего он, подлец, такое надумал?
– Сказывают, что евоная краля с ним в купе ехала. А уж он перед ней и так, и эдак, а она, сказывают, ни в какую. Я, говорит, другого люблю, и баста.
– Ну? А он что?
– А он, сказывают, осерчал и говорит, если не тебе, так никому. Петлю, сказывают, из лески сделал, на это место надел, да с полки-то и сиганул в сердцах.
– Пресвятая Богородица! Чего только люди не придумают.
– Да уж. Как кричать-то стал, страдалец, люди прибежали, а он висит кверху ногами.
– Господи помилуй! Сняли, что ль?
– Как же, снимешь тут, леска-то вострая. Видать, знал, что говорил. Повисел чуток, да и упал наземь.
– Леска, что ль, оборвалась?
– Как же, оборвется. Сказывают же тебе, леска крепкая, на сома, видать. Все его причиндалы и отлетели.
– Господи, страсть-то какая!
– Доктор из «Скорой помощи» так и сказал, травматическая анпутация.
– Это как же понимать?
– А это, будто трамваем отрезало, я так понимаю.
– А краля что же?
– А краля, сказывают, хвостом-то крутила, а вид на него, знать, имела.
– Ну-у!
– Да-а. Как она про это прознала, так с поезда на ходу и кинулась.
– Боже праведный! Убилась?
– Это не знаю, врать не буду. Пока люди кран-то дернули, да пока поезд остановился, ее и след простыл. Видать, убилась сильно, да кто и подобрал. Там, сказывают, дорога рядом проходит.
– Господи Иисуси! Прямо как Ромева и Жулета.
