имя супруги, столь часто пренебрегаемой ими ради коротких увлечений на стороне. К их числу, на мой взгляд, относился и Беккер. А Юлией Николаевной нельзя было не восхищаться: красивая, умная, интеллигентная – в общем, все при ней. Такие браки случаются в жизни, но объяснить, назвать причины парадоксального поведения мужей никто не сможет.
Виталька зашел с улицы и, опустившись в кресло и глубоко вздохнув, сказал:
– Фу, как же я сегодня устал!
– Ты что-то долго, – обратилась я к нему с шутливым упреком, – тебя не Ксения ли разговорила на прощание? Не она ли тебя так утомила? Твоя мама уж и на кухне порядок навела, а ты все гостей провожаешь...
– Да нет, что вы, Женя, – поспешила успокоить меня Юлия Николаевна, которая, по-прежнему считая меня своей будущей снохой, решила, что я рассержена на проявление Виталькой внимания к другой женщине.
А он пояснил:
– Ксению Олег Станиславович сразу увез, устал, наверное, от ее болтовни. Я с собаками немного позанимался да двор проверил – все ли в порядке. Обошел, в общем, владенья дозором.
– А-а, – понимающе кивнула я.
– Может, отбой? – зевнув, предложил Виталька. – Утро вечера мудренее – завтра решим, что дальше делать.
– Пожалуй! – поддержал сына Валерий Павлович, хлопнув рукой по дивану, и поднялся с него, направившись в ванную.
Мне, естественно, следовало стоять под дверью, и я поплелась за ним. Виталька сделал то же самое, а Юлия Николаевна, понимая, что рискует оказаться третьим лишним, уединилась в своей комнате. В нескольких метрах от двери ванной, в коридоре, имелось окно. Я подошла к нему, отодвинула занавеску и пошире открыла форточку. С улицы ворвался поток остывшего к вечеру воздуха и пахнуло летом, его запахом, настоянным на зрелых травах, с примесью тонких ароматов цветов, долетавших из беккеровского сада.
– Хорошо... – сказала я и, ради осторожности оглядев местность, хорошо освещаемую фонарем, села на подоконник.
– И мне хорошо... несмотря ни на что, – тихо произнес Виталька и ближе подошел ко мне. Затем он оперся руками о стену по обе стороны окна так, что я практически оказалась в его объятиях.
– Ого! – сказала я шутя. – Это уже серьезно! Учтите, сэр, я умею защищаться.
– А есть от чего? – еще более приблизившись, прошептал Беккер.
Я вдруг поняла, что близость Витальки на самом деле становится опасной. Я почти готова была сдаться, но тогда – закружится голова и прощай безопасность Валерия Павловича. А сие не отвечало моим правилам, поэтому я осторожно отстранила Витальку и сказала:
– Молодой человек, я на работе и все служебные романы исключаю.
В принципе с моей стороны ни о каком романе и мысли не было, просто срабатывал, как говорится, основной инстинкт. Я всего-навсего сказала то, что первым пришло мне в голову.
– Курить хочется, – заявила я, пытаясь сменить тему.
Виталька молча спустился вниз и через минуту вернулся с пачкой сигарет и зажигалкой в руках.
– Здесь можно? – шепотом сказала я.
– В форточку, – посоветовал Виталька.
Я спрыгнула на пол и молча закурила, не сводя глаз с пустынной улицы. Виталька немного постоял за спиной, а затем сказал:
– Пойду спать.
– Спокойной ночи, – пожелала я ему, не оборачиваясь.
– Я после отца сполоснусь еще, – зачем-то сообщил мне Беккер-младший. Наверное, надеялся, что я передумаю и, «уложив» в постельку его отца, все же нагряну к нему в комнату.
Я промолчала, и Виталька медленно побрел к себе. Вскоре Беккер-старший обрадовал меня своим появлением в двери ванной. К счастью, он не намеревался чем-либо еще заниматься. Спустившись на первый этаж, он объявил, что сон валит его с ног, и тяжело опустился на диван. Я перевязала ему плечо и, пожелав спокойной ночи, потушила свет.
Конечно, меня одолевали мечты о теплой ванне с ароматом хвои. Этот запах всегда меня успокаивал и освежал, чего мне сейчас сильно недоставало. Но что толку мечтать, если мечты бесплодны? Максимум, что мне светило в период работы в доме Беккеров – душ на скорую руку. Чтобы не томить себя понапрасну, я вслух пробормотала:
– На войне как на войне, – и плюхнулась на отведенное мне для сна место.
Однако, сколько я ни ворочалась, сон не шел, несмотря на усталость. Не только серьезные мысли лезли в голову, но и всякие глупости. Возможно, слишком много эмоций пришлось пережить в течение дня, а возможно, мешало чувство опасности и постоянной тревоги. Ведь в любой момент могло случиться все, что угодно.
Ругая свой собственный организм на чем свет стоит, я села в кресле и вдруг вспомнила о Ксении. В темноте ярко высвечивалось табло электронных часов, висящих почти под самым потолком.
– Неудобно... – в раздумье прошептала я самой себе, но, спустя буквально полминуты, добавила: – Неудобно штаны через голову надевать. Не побьют же!
Я встала и вскоре вернулась на свое место с сотовым и визиткой Ксении в руках. Беккер к тому времени видел, наверное, уже десятый сон. Чтобы не разбудить его, я не стала включать свет. Благо фонарь, стоявший во дворе, освещал не только двор, но и довольно хорошо гостиную, и мне удалось разобрать номер телефона, обозначенный на визитке жирными черными цифрами.
Я набрала его, набравшись заодно и решимости. Ведь, случись так, что трубка окажется в руках хозяина дома, он вполне способен послать меня к черту, сославшись на поздний час. Хотя, возможно, Олег Станиславович теперь счастлив это сделать в любое время суток – из мести за мои придирки к нему. Насчет Ксении я даже не сомневалась: она, судя по ее недавнему поведению, будет счастлива даже полуночной беседе.
После двух длинных гудков в трубке раздалось ленивое «алло», произнесенное женским голосом.
– Ксения? – тихо спросила я.
– Да. Кто это? – отозвалась она.
Я представилась. Все складывалось для меня как нельзя лучше: Олег Станиславович отошел ко сну, а его супруга баловала себя тем, о чем я недавно мечтала, – лежала в ванне, правда, не с хвойной солью, а с апельсиновой пеной. Для меня запахи, ее окружавшие, не имели абсолютно никакого значения, но Ксения в несколько минут доложила обо всех этих мелочах.
– Женя, какая вы молодец! – обрадованно воскликнула она. – Я здесь лежу и скучаю рядом с трубкой. Думаю, позвонить, что ли, кому, а тут вы... Молодец!
– Мне что-то не спится, – объяснила я. – Может, поговорим?
– С удовольствием, – с готовностью откликнулась Ксения. – К тому же я не все вам рассказала о Стокгольме. Вернее, не рассказала многого.
– Вот как? – произнесла я, удивляясь неисчерпаемости запаса информации в голове жены Вьюнца.
Мне хотелось, конечно, завести разговор совершенно о другом – о взаимоотношениях Олега Станиславовича и Беккера, например, – но прерывать Ксению в ее бурном порыве словоизвержения было неловко. К тому же, выслушав ее, я создам больше расположения к дальнейшей доверительной беседе.
Несколько минут мне пришлось периодически повторять: «Угу, угу» или восхищенно восклицать: «Надо же!» Некоторые моменты повествования, надо признать, являлись поистине интересными, но большей частью рассказ Ксении был насыщен такими же бесполезными фактами, как и предыдущий. Я терпеливо ее выслушивала, и мне даже стало казаться, что долгожданный сон начинает смыкать мои веки, как вдруг слова супруги Вьюнца заставили меня выйти из состояния полудремы.
– Слава богу, это не последняя поездка туда... – мечтательно протянула она.
– Вот как? Олег Станиславович собирается в очередную командировку?
– Нет, это уже не будет касаться работы, – ответила Ксения и замялась. Что-то заставило ее прикусить
