– Боже! Боже, моя девочка! Как ты осунулась! – залепетала она.
– Тетя, – прервала я ее, – знакомься. Это Беккеры, Валерий Павлович и Виталий.
– Сваты? – перестав причитать и хитро прищурившись, спросила она.
– М-м-м, – убийственно промычала я, раздосадованная словами тети Милы. – Ну что ты городишь?!
– Ну ладно, ладно, заходите. Вы вовремя, у меня пирог поспел. С яблоками.
Беккер-старший расплылся в улыбке – он любил поесть, – нырнул ногами в пододвинутые тетушкой старенькие тапочки и, потирая от удовольствия руки, пошел за ней.
– Знакомьтесь, – услышала я ее голос, стоя в коридоре, расчесываясь перед большим круглым зеркалом.
Взгляд мой скользнул по обувной полке – наверху стояли покореженные мужские ботинки со стоптанными задниками. «У нас, оказывается, гость», – догадалась я.
– Это Иван Иваныч Веретенников, бывший актер, – говорила тетушка Беккеру-старшему.
– Надо же, такое везение! – невольно воскликнула я.
– Что? – не понял Виталька.
– Ничего, идем.
Мы вошли на кухню, которая в отличие от беккеровских хором была, конечно, для пятерых несколько тесновата. Тем не менее все мы смогли разместиться вокруг небольшого круглого столика, тут же накрытого тетушкой свежей беленькой скатеркой. Она аккуратно расставила на нем фарфоровые чашечки и наливала чай.
Я посмотрела на гостя – длинный, худой, поизносившийся, но в лице его действительно было что-то артистическое, в глазах играл какой-то огонек. Мужчина не был мне знаком, и я подумала: «Какой-нибудь теткин друг молодости!»
– Где вы играете? – обратилась я к нему, доставая из вазочки румяный рогалик.
– Сейчас – нигде, – печально ответил гость, пожав плечами. – Я ушел из театра. Совсем недавно.
– Что так? – вновь спросила я.
– Финансы, увы, поют романсы. У меня зимой умерла жена, и на моих плечах осталось двое дочерей- студенток... Их не поставишь на ноги на зарплату актера.
– Извините, – замявшись, сказала я, почувствовав неловкость.
– Ничего, – сказал актер и с пафосом воскликнул: – Я так скучаю по театру, если б вы знали! Вот послушайте... – предложил он и, встав, стал читать какой-то неизвестный мне монолог.
– Браво! – воскликнула тетушка, когда он закончил.
– Да, неплохо, – понимая, что тоже должен что-то сказать, заметил Беккер-старший, который ни черта не смыслил в искусстве.
Я оценила профессиональное мастерство Ивана Иваныча как вполне высокое. В столичный театр его вряд ли бы взяли, но для нашей тарасовской сцены... Да, он был бы весьма недурен.
– А вы не хотели бы сыграть одну неплохую роль? – неожиданно для всех предложила я.
– Я вас не понимаю, – ответил Веретенников.
– Минутку, – сказала я и увлекла тетушку в другую комнату, чтобы пошептаться с ней.
В двух словах я изложила ей суть возникшей у меня идеи и поинтересовалась надежностью этого Ивана Иваныча. Тетушка сразу же одобрила мою затею, поставила пять баллов за сообразительность и дала добро на дальнейшую беседу с актером.
Усевшись на место, я стала рассказывать гостю все то, что произошло с Валерием Павловичем за последние несколько дней, прикрыв его и его семью вымышленными именами. Беккеры, конечно, были немало удивлены и сидели, как ошарашенные. Затем я напрямик сказала Ивану Иванычу, в каких актерских услугах мы нуждаемся, намекнув на приличный гонорар за спектакль.
Веретенников был явно шокирован предложением и начал выдавать какие-то обрывки фраз, смысла которых никто из нас не мог понять. Потом он вдруг брякнул и нечто членораздельное, но все равно непонятное:
– А разве лучше быть грузчиком на Крытом рынке?...
Не сразу, но наконец я сообразила, что все эти мысли вслух касаются теперешней жизни актера. Тетушкин гость испытывал ностальгию по театру, сидел на мели, а авантюрность затеи ему пришлась по вкусу. В общем, почесав пару раз в затылке, Иван Иваныч согласился.
Дело, конечно, было рискованное – я его знать не знала, но одобрение тетушки для меня многое значило. Тем не менее я решила попробовать актера и, когда он уже допивал свой чай, спросила:
– Вы оружие хоть раз в руках держали?
– Хо! Сотни раз! Сабли, мушкеты... Все зависело от того, какую роль я играл.
– Да я что-нибудь типа «макарова» имею в виду, – сказала я.
– Какая разница! – отмахнулся актер.
Поразмышляв немного, я достала свой пистолет и протянула его Веретенникову, который, отойдя немного от стола, стал крутить и вертеть его так, как это делают ковбои в американских вестернах.
– Круто! – Виталька даже присвистнул.
Я тоже не удержалась от аплодисментов, а тетушка подморгнула мне, как бы подчеркивая: «Ну, что я тебе говорила!»
– А ты им, Ваня, прямо образ и покажи, – обратилась вдруг к приятелю тетя Мила.
– Хм, – задумчиво приложив руку к правой стороне головы, произнес Иван Иваныч, – можно и так. Вот, например...
Актер как-то раздвинул плечи, раздул ноздри, и никто из нас не понял, куда делись его тщедушность и бросающаяся в глаза худоба. Сверкнув глазами, неожиданно осипшим голосом он произнес, глядя в упор на Витальку:
– Бабки принес?
– Кто? Я? – непонимающе залепетал тот.
Все расхохотались, потешаясь над Виталькой, воспринявшим выпад всерьез, и радуясь счастливому случаю, который свел нас с подходящим человеком.
– А как нам с вами связаться? – спросила я актера, когда мы прошли в зал и, разомлевшие от чая, уселись на диван.
Веретенников достал из кармана малюсенький блокнотик, что-то черканул в нем и, вырвав листок, протянул его мне, сказав:
– Мой домашний телефон.
– Благодарю, – ответила я и еще раз, со всей серьезностью, объяснила, в чем суть предстоящей работы.
– Извините, – сказал актер, – а кто этот человек, которого я якобы должен убить?
– Это вам знать вовсе не обязательно, – ответила я, – вы сыграете свою роль и навсегда об этом забудете. Так всем будет лучше. О гонораре не беспокойтесь – он вас не разочарует. О безопасности тоже – я буду вас подстраховывать. Как только станет известно место встречи, я свяжусь с вами.
– Как скажете, – пожав плечами, ответил Иван Иванович, несколько разочарованный.
Он еще немного посидел с нами, повеселил разными театральными миниатюрками, а потом ушел. Беккер-старший нечаянно захрапел, откинув голову на спинку дивана. Я стала собирать себе чистые вещи, предложив Витальке посмотреть семейный альбом. Тетушка все кивала и моргала мне на Беккера-младшего, жестом показывая, что он – то, что надо. Я ужасно злилась, хотя и понимала – пока я буду вести холостую жизнь, тетя Мила от своей мечты не отступится.
Беккер проспал около двух часов, задремал и Виталька. Когда же они проснулись, мне пришлось их убеждать пока оставаться здесь, объясняя свое предложение тем, что в голове моей зреет еще одна очень неплохая идея. Идея на самом деле уже родилась, но я пока умалчивала о ней, так как не все детали продумала.
Валерий Павлович предложению еще немного побыть гостем у моей тетки не сопротивлялся: его сразил пирог с яблоками. Виталька, правда, чувствовал некоторую неловкость, но тетушка, завидя это, тут же дала ему знать, насколько он ей симпатичен.
– Матери только надо позвонить, – сказал он, когда окончательно было решено остаться Беккерам у тети Милы.
