Третий талисман изучал Кир, сосредоточенно осматривая каждую царапинку на светлом дереве.- И Седьмая.
- У меня Шестая,- перевернув талисман и прочитав тесную вязь букв, отозвался Кириган.- И что бы это значило?
Ника покачала головой - она никогда не замечала этой надписи у себя на талисмане, так что спрашивать, что бы это значило, тогда было не у кого. А жаль, теперь придется разведывать какими-то своими путями. Хотя кто мог знать, что за Шестая, Вторая и Седьмая, Ника даже предположить не могла.
Художница разочарованно цокнула языком и отправила талисманы в карман - под недовольным взглядом Кира. Он все еще не мог смириться, что девушка своенравно прикарманила, хе-хе, его ориентирчики.
А вот Ника была вполне довольна - и тем, что, как могла, контролировала ситуацию, и тем, что она наконец-то поест. Пока ребята ходили в дом, в силки к Киру попался молоденький кабанчик. Теперь разделанная туша коптилась над огнем, роняя в оный капельки сока, которые шипели, соприкасаясь с пламенем. По лесу расползался аппетитный запах жарящегося мяса, дразнившего ноздри и желудок.
Ника грелась у костра, уютно устроившись в корнях дерева - девушка так замерзла в мокрой одежде, что уже начала хлюпать носом, да и горло першило. Плащ сох тут же, распяленный на двух рогатинах. Кир вообще посоветовал Нике не мудрствовать лукаво и снять все, но девушка так на него посмотрела, что парень подавился дальнейшими объяснениями. А ведь он всего лишь хотел предложить закутаться в свое одеяло, пока одежда художницы сохла бы. Прелести Пропавшей интересовали его меньше всего... хотя бы потому, что через мокрую, плотно облепившую тело ткань рубахи и так все было прекрасно видно.
- А расскажи об обряде,- попросил парень, откашлявшись.
Ника удивленно посмотрела на него, раздумывая, рассказать ли. Она помнила все, каждую секунду, проведенную в ритуальном зале. Напевные речитативы Аолы, заинтересованный взгляд Мастера, пристально следившего за Никиными манипуляциями, засасывающую воронку, в которую проваливаешься стоит только закрыть глаза. В голову будто раскаленного чугуна налили, а во рту металлический привкус...
- Не помню обряда,- упрямо заявила Ника, скрещивая руки на груди.- И не спрашивай меня больше никогда о нем, ясно?
- Почему? - в свою очередь удивился Кир.- Я слышал, у вас какой-то особый обряд, хотелось бы узнать...
Художница раздумывала несколько секунд. Рассказать об обряде хотелось дико, просто до нетерпеливой дрожи в руках. Но было нельзя. Во-первых, это орденская тайна, а их Сестра обязана хранить до последнего, пусть даже уже и не состоит в Несущих Смерть. Во-вторых, сама Ника в обряде тогда мало что поняла, до сих пор не могла многого объяснить из действий Аолы.
Кир ждал ответа художницы. Та послушница, у которой он выведал многие сведения об ордене, об обряде почти ничего не знала. Сказала лишь, что после него Сестры становятся другими. И как это происходило, очень волновало парня.
- Ничего особенного. Просто Аола забирает у нас часть души, оставляя у себя - и все. Каждый отдает какую-то способность. Например, к состраданию. Что не жалко, в общем. Обычно из самых, кхм, щедрых получаются лучшие убийцы.
- А что отдала ты?
Ника отвернулась. Не говорить же ему, что она... Опять будут сочувствующие взгляды, мол, ну ты же не виновата. А про себя он наверняка подумает - какой нищей она стала после обряда. Отказаться от главного в жизни, отдать эту и так редкую способность... Все это Ника уже проходила. Так что нет, увольте.
- Давай договоримся, Кириган,- холодно произнесла художница,- что ты можешь спрашивать меня об ордене. Я обещаю утолять твое любопытство - по мере возможности. Но никогда не спрашивай меня обо мне и Несущих Смерть, об этом я рассказывать не буду, уж извини.
Кир нахмурился - она впервые назвала его полным именем, раньше предпочитала только уничижительно выговаривать 'Кир'. Значит, злится? Что он опять не так сказал? Вот уж воистину: чужая душа - потемки, никогда не угадаешь, какую душевную струну в этих самых потемках ненароком заденешь. Проще молчать.
- Как скажешь,- сдался парень. Бросил взгляд на девушку: она бесстрастно смотрела на огонь, расслабленно облокотившись о ствол. Пляска пламени отражалась в ее застывших глазах - видно, Ника о чем-то глубоко задумалась, уже забыв об их разговоре. Думала об ордене?
Кириган тоже посмотрел на огонь и подумал, что художница и сердце была бы рада отдать за обряд, только оно никому там было не нужно.
Уж слишком неживая она была.
***
На горизонте появилась крохотная точка. По мере приближения точка росла - и вот уже можно было разглядеть странника - длинный кожаный плащ; лицо, скрытое широкополой, надвинутой на брови шляпой; высокие, до колена, зашнурованные ботинки на мощной подошве и тощий заплечный мешок.
Сестра, дежурившая на сторожевой башне, скатилась по лестнице, вылетела на улицу и уже собиралась бежать докладывать Аоле, что к ним в орден заявился чужак, но в ворота негромко постучали колотушкой. Дежурная, поколебавшись пару секунд, распахнула смотровое окошко, узнала и поспешила открыть створку ворот.
- Я уж думала, чужак к нам заявился,- доверительно сообщила она человеку в шляпе. Послышалось презрительное хмыканье. Рука, обтянутая в кожаную же перчатку приподняла шляпу - человек огляделся.
- Давненько меня здесь не было. Аола в лагере или в город уехала?
- В лагере,- пропыхтела дежурная, пытаясь вернуть засов в пазы, но не выходило - створка ворот не закрылась до конца (видимо, дерево рассохлось), а сил вернуть ее на место у девушки не было. Ладно, Мастера попрошу, в конце концов решила она.
Пришелец медленно двинулся к домику, в котором жила Старшая Сестра. Она оказалась у себя - сидела в кабинете и просматривала какие-то документы,- на прибытие гостя отреагировала лишь удовлетворенным угуканьем и указала на стул напротив, приглашая сесть. Гость сел, вальяжно развалившись на стуле и закинув ногу на ногу. Выжидательно уставился на Аолу:
- Ну и?
Старшая Сестра со вздохом отложила документы и, сцепив руки замком, посмотрела на сидящего напротив человека.
- Ника сбежала. Придется тебе проследить за ней. Я должна знать, что она задумала, почему сорвалась с места. Тем более с тем мальчишкой, что недавно крутился с нашей новенькой послушницей. Все-таки посвящать ее в некоторые обычаи ордена было еще рано, эта дура выдала ему все как на духу.
Пришелец удивленно поднял левую бровь, разжал потрескавшиеся губы:
- Как так?
- А то ты не знаешь как! То-то у нее вид был довольный, как у нагулявшейся мартовской кошки, я еще все думала, из-за чего... Впредь, до обряда, буду запирать их в лагере, в город чтобы ни ногой...
- Аола, это, конечно, все интересно, но зачем ты вызвала меня? Я-то помогу и с радостью, но давай не будем тратить твое и мое время на внутриорденовские дела, они к делу не относятся. Так о чем ты хотела со мной поговорить?
- Вы же дружили в детстве с Никой, так? - Старшая Сестра дождалась кивка и продолжила: - Придется вспомнить детство, уж потерпи, я знаю, как ты ее не любишь.
Человек в шляпе хотел поинтересоваться, как же он должен будет убедить Нику взять его к ним в компанию. Но потом, решил даже не заикаться - зная Аолу, она скажет, что это не ее проблемы.
Пришелец встал, с издевкой поклонился главе ордена и вышел, громко хлопнув дверью.
