– Уйди! – замахнулся на нее Никита и нахмурился. – А тебе-то к чему? Барин человек самостоятельный, по своим делам отправился.
– Да не по делам! Стреляться затеял, дуэль у них с князем.
– Из-за тебя что ли?
– Да какая же разница! – воскликнула Анна. – Торопиться надо, их остановить.
– А чего Никите их останавливать? – хмыкнула неугомонная Полина. – Вот как друг друга перебьют – ты ему достанешься.
– Цыц, ведьма! – не на шутку рассердился Никита.
– «Ах, мой милый Августин, Августин, Августин, ах, мой милый Августин, все пройдет, все…» – снова затянул управляющий.
– Не до песен сейчас, Карл Модестович, Никита! – взмолилась Анна. – Надо барина выручать!
– Они уже давно уехали, может, поздно уже, – тихо сказал Никита.
– Никитушка, миленький, как ты можешь так говорить? Разве Владимир Иванович не освободил тебя? Разве он тебя когда обижал? – растерялась Анна.
– Меня не обижал, – кивнул Никита. – А тебя он измучил. Или думаешь, я слепой, не вижу, как ты извелась, почернела?
– Никита! Да ты в своем ли уме? Ты ему смерти желаешь? – ужаснулась Анна.
– Я для тебя свободы хочу…
– Интересно, – задумчиво спросил Карл Модестович. – А как это мертвый может вольную подписать?
– И то правда, – охнул Никита. – Что же это я? Как я мог!.. С Гаврилой они поехали, Аннушка! К сторожке лесника, что у озера. Модестович, поднимайся, сейчас сани по-быстрому запряжем и поедем барона спасать.
– Спасибо тебе, Никита, – растрогалась Анна.
– А ты, Никита, не торопись, – остановил его управляющий. – Мне Владимир Иванович указание давал – Анну беречь, как зеницу ока. Так что с ней я отправлюсь, а ты здесь за домом последи. И никаких разговоров! Выводи лошадку-то! И поживее!
Никита обиделся было, но потом махнул рукой – поезжайте с Богом, лишь бы успели, чего время на споры терять.
– Садитесь, Анна Платоновна! – кивнул управляющий Анне. – И не извольте беспокоиться, долетим с ветерком.
– Поторопитесь, прошу вас, – кивнула Анна, кутаясь в доху.
– Но! – лихо крикнул Карл Модестович. – Пошла! Пошла!
– Храни вас Господи! – помолился за них на дорогу Никита и вдруг заметил, как быстро шмыгнула в сторону Полина.
А ведь она все время здесь была, подумал Никита, ругалась, кричала и вдруг затихла так, как будто чего задумала! Как бы и впрямь не случилось бы чего с Аннушкой…
– Эх, пропадай все пропадом! – Никита вывел под уздцы свежую лошадь и бросился догонять выехавшие со двора сани.
Он нагнал Анну и управляющего на опушке леса за поворотом от усадьбы и ахнул. Сани перевернулись, накрыв собой и седока, и кучера. Подъехав ближе, Никита спешился и кинулся им помогать. Анна стонала – ей сильно придавило ногу, а Модестович со странной улыбкой сидел рядом в сугробе – по снегу от саней тянулся след, видно, ему удалось изловчиться и выбраться первым, и он еще какое-то время полз, не в силах подняться.
– Как вы, Карл Модестович? – крикнул ему Никита, первым делом подбегая к Анне на выручку.
– Я-то ничего, ты Анне помоги, не повредилась ли? – охая, ответил тот.
– Никита… Слава Богу! Откуда ты? Как узнал? – прошептала Анна.
– Сердце почуяло, вот следом и поехал. Что ж ты натворил, Модестович?!
– И сам не пойму? Меня вдруг как-то тряхнуло сильно. И сани разом – кувырком!
– Никита, – попросила Анна, – ты с нами не возись, скачи. Скачи дальше, останови дуэль. Мы здесь сами справимся.
– Вот еще, – оборвал ее Никита, помогая выбраться из-под саней. – Сейчас вот Модестовича встряхну, сани подниму, лошадь перепряжем, и все вместе поедем.
– Что ж ты не понимаешь?! Корф с Репниным стреляются. Ведь убьют друг друга!
– Тебе к доктору надо! Посмотри, хромаешь ведь!
– И никто мне не нужен! – с отчаяньем в голосе закричала Анна.
– Да скачи же ты, Никита, я сам лошадь перепрягу, – сказал управляющий, благодарно кивая конюху за помощь – Никита его с легкостью из сугроба поднял, отряхнул да рядом с санями поставил.
– Никита, Никита, – взмолилась Анна, – промедление смерти подобно!
– Ты мне латынью не щеголяй, тебя лечить надо, – Никита мягко отодвинул Анну от лошади – лошадка норовистая, от бега разогрелась, как бы не задела копытом случайно.
