раньше. Ну, ничего, значит, разговор состоится прямо здесь.
Оставив машину возле машины Остапчука, я почти бегом направилась в дом. И едва ступила на порог, как нос к носу столкнулась с самим Виталием Владимировичем. Очевидно, он уже все понял и видел мою машину, так как особенного удивления по поводу моего визита не выказал.
Я приготовила пистолет, потому что знала: разговаривать с таким человеком надо с позиции силы, с оружием в руках. Сейчас он был способен на все, как зверь, загнанный в угол.
— А-а-а, Танечка! — с ехидной и зловещей ухмылкой на лице пропел Остапчук. — Входи, входи, дорогая… — он распростер руки в стороны, как бы приглашая.
Я вытащила из кармана пистолет и наставила его на Остапчука. Как ни странно, это не произвело на Виталия Владимировича должного впечатления. Он лишь бросил мимолетный взгляд на оружие и, повернувшись ко мне спиной, прошел в комнату.
— Так, значит, тебе все-таки удалось перехитрить Ивана, — с легким сожалением в голосе проговорил он. — А я-то думаю, как наш план мог сорваться… А это, оказывается, снова ты влезла не в свое дело! — Остапчук повернулся ко мне. Теперь на его лице играла зловещая улыбка.
— Да, я, — подтвердила я слова Остапчука, продолжая держать его на мушке. — А ты думал, я позволю тебе продолжать творить зло?
— Ух! Какие слова! — восхищенно произнес Виталий Владимирович. — Танечка, — он покосился на пистолет, — давай поговорим по-хорошему…
— Мне с тобой не о чем говорить, — покачала я головой.
— Зато мне есть, что тебе сказать…
— А мне это, знаешь ли, неинтересно… — пожала я плечами. — Все, что ты можешь сказать, ты очень скоро расскажешь в соответствующем месте. Сейчас сюда приедет милиция, и тогда ты наговоришься вволю.
— Милиция? — удивленно вскинул брови Остапчук. — Ну, не смеши меня, дорогая. Если бы милиция была в курсе всего происходящего, то здесь бы была сейчас не ты, а рота ОМОНа… Так что… — Виталий Владимирович снова покосился на оружие и сделал небольшой шаг мне навстречу.
— Лучше не испытывай мое терпение, — предупредила я его. — Я, знаешь ли, что-то в последнее время стала очень нервной. Могу нечаянно и выстрелить…
— Нет, ты не выстрелишь. Сама ведь прекрасно понимаешь, что это не назовешь убийством в целях самообороны. Я не вооружен, — с этими словами Остапчук демонстративно вывернул карманы брюк.
Я дернула пистолетом, опасаясь, что он может вытащить оружие.
— У-у-у… — усмехнулся Остапчук. — Да, ты и правда нервная… Ну, хорошо. Давай все-таки попробуем договориться, — вдруг посерьезнел он. — Сколько ты хочешь?
— Чтобы тебе дали? — сделала я вид, что не поняла вопроса. — Думаю, лет двадцать как минимум…
Остапчук громко рассмеялся.
— Хорошая шутка, — проговорил он. — Но я вполне серьезно. Я могу дать тебе много денег, если ты сейчас позволишь мне уехать отсюда. А потом меня просто не найдут. Обещаю, что я даже в городе больше не появлюсь.
— Ну еще бы, — кивнула я. — Ты отправишься в какой-нибудь другой город, чтобы там продолжить убивать беззащитных стариков и завладевать их квартирами. Здесь-то ты уже сделал все, что мог… Ничего не выйдет, дорогой, — покачала я головой. — Сейчас я позвоню в милицию, и ты точно уедешь в другое место, очень далеко отсюда.
Держа Остапчука на прицеле, я полезла за сотовым в карман. Виталий Владимирович спокойно стоял, только глаза его внимательно следили за каждым моим движением. Как только я достала телефон, Остапчук внезапно бросился на меня и ударил по руке с пистолетом.
Оружие выпало, но я не растерялась. Я была готова к такому повороту событий, поэтому среагировала мгновенно. Коленом я заехала риелтору в живот, и он согнулся от боли. Пистолет упал на пол недалеко от меня, и я сразу же подняла его. Пока Остапчук стоял, сложившись пополам, я рукояткой пистолета со всего размаху ударила его по шее. Присев на колени, Виталий Владимирович едва не упал. Но я уже не могла остановиться, меня охватили злоба и ненависть к наглому отморозку. Я ударила его ногой еще раз, а потом, когда Остапчук все-таки рухнул на пол, добавила кулаком в лицо.
Из носа риелтора заструилась кровь, и это зрелище немного остудило мой пыл. Я отошла на небольшое расстояние от валяющегося на полу мужчины и присела на стул.
— Ну, вот, — перевела я дыхание. — А теперь мы можем и поговорить. Ты прав, милиция еще не в курсе всего. Но достаточно того, что я здесь. И уж будь уверен, я не дам тебе возможности обвести меня вокруг пальца.
Остапчук немного пришел в себя. Он приподнялся на локте и бросил на меня ненавидящий взгляд.
— Если хочешь смягчения своей участи, — продолжала я, — то можешь прямо сейчас сесть и написать чистосердечное признание своей вины. Кстати, твою подельницу, как бишь ее… а, Риту… тоже взяли. Так что она сейчас наверняка заливается соловьем в отделении и, будь уверен, валит все на тебя.
Остапчук молчал, лишь утирая кровь рукавом.
— Значит, так. Пунктом первым укажешь убийство Борисенко, — начала перечислять. — Далее… покушение на жизнь Евдокии Панкратьевны, не знаю, как ее фамилия… Затем… смерть и ограбление Марии Крамер.
— Я не убивал Марию! — внезапно перебил меня Остапчук.
— Да ладно, — не поверила я. — А кто же ее убил? Ну, ладно, возможно, ты не сам ее убивал, но кто-то из твоих помощников. Возможно, тот же самый Иван. Кстати, он сейчас тоже находится в отделении.
В глазах Остапчука отразилась такая безысходность, что мне даже на какое-то мгновение стало его жаль. Но это чувство моментально улетучилось, стоило мне вспомнить, как он при помощи своей подельницы Риты намеревался отправить несчастную старушку из-за ее квартиры прямиком на тот свет.
— Так что давай рассказывай, как все было… А где, кстати, вещи, похищенные из квартиры твоей начальницы? Куда ты их припрятал?
— Я не убивал Марию, — словно попугай, повторил Остапчук. — И ничего не знаю ни о каких вещах…
— Ага, я поверила, щас. Она ведь мешала тебе проворачивать такие сделки, какую ты хотел провернуть с Евдокией Панкратьевной. И еще с теми алкашами из вонючей квартирки, где мы с тобой тоже были. Или не так?
— Не совсем так, — вдруг стал разговорчивым Остапчук. — Мария не знала о том, что я занимаюсь торговлей «левыми» квартирами. Наверное, подозревала, но молчала. Мария вообще была таким человеком… предпочитала ни во что не вмешиваться и ничего не знать. Даже если она и допускала такой вариант моей деятельности, то считала, что раз она ничего не знает, то ничего и нет. Я давно понял ее характер и старался, естественно, не афишировать свои сделки. Я всегда действовал очень аккуратно. А тут ты влезла и все испортила, — беззлобно произнес он.
— Но ведь Борисенко убил ты. Можешь даже не отпираться, у меня есть свидетель.
— Борисенко убил я, — обреченно кивнул Остапчук. — Он мог дать показания против меня, и я решил избавиться от него.
— А старушка? Ты заставил Риту колоть ей амфетамин, чтобы она поскорее отправилась на тот свет.
Виталий Владимирович молчал, не отпираясь от предъявляемых мной обвинений.
— Так что же насчет Марии Викентьевны? — повторила я. — Она все же наехала на тебя в конце концов?
— Я же говорю: я не убивал ее! — в запальчивости воскликнул Остапчук. — Это не я! Ладно, так и быть, сознаюсь в убийстве Борисенко, только не надо вешать на меня еще и Крамер.
— А кто же ее тогда? — Мне почему-то показалось, что Виталий Владимирович не лжет, хотя и
