вы с Гарри были не то чтобы сердечными…
– Я приехал повидаться с тобой, – решительно прервал меня он.
С самого начала Том открыто и резко возражал против моей свадьбы, награждая моего будущего мужа такими нежными прозвищами, как «вонючка» и «полное чмо».
– Мало ли что я о нем думал, все-таки он мой зять. И отец Айво.
– Конечно, – ответила я, оправившись от изумления. Как же здорово видеть его снова: такого красивого, высокого, загорелого, как только что из лос-анджелесского бассейна! Я вдруг чуть не расплакалась. – Ох, Том, я так рада, что ты приехал. Я так запуталась, не знаю, что и думать, не знаю, что я должна чувствовать, как реагировать, я…
– Шшш… – Он приложил палец к губам. Орган заиграл громче; органист взял мощный вибрирующий аккорд. Он зловеще завис под потолком. Я повернулась и увидела, что рядом со мной стоит викарий: он застыл в дверном проеме в объемной белой мантии, высоко подняв голову, с очками-полумесяцами на кончике носа. Прижав к груди Библию, он был готов к торжественному шествию по проходу.
Том быстро провел меня к первому ряду, и я села, втиснувшись между ним и Филли. Оглянулась назад на секунду и поймала взгляд Бертрама. Тот игриво мне подмигнул. И – пошло-поехало:
– Возлюбленные наши, сегодня мы собрались… Гарри больше не было. Его не было совсем, и только сейчас я окончательно поверила в это.
…Повернув ключ в замке своего старого дома, я испытала нехорошее предчувствие. Это мама с Филли придумали провести здесь поминки, но сама я не была уверена, что мне это по душе. Нет, мне это совсем не по душе, решила я, смущенно улыбнувшись двум официанткам, которые вытянулись у входа в гостиную, как часовые. Взяв бокал белого вина с подноса, я осушила его одним глотком и вошла в комнату. Зачем только я им разрешила?
Зачем позволила устроить поминки здесь? Почему не попросила провести церемонию в каком-нибудь безликом месте, например в комнате отеля? Я оглядела знакомую мебель из тяжелого дуба; огромные темные портреты предков Гарри, которые сверкали на меня глазами со стен. Я поежилась. Прошла всего неделя с тех пор как мы отсюда уехали, а я уже чувствовала себя чужой. Одно я знала точно: я больше никогда не смогу здесь жить. Мне казалось, что призрак Гарри уже витает за моей спиной, и надо сказать, это было отнюдь не дружелюбное привидение. При первой же возможности я выставлю дом на продажу, решила я.
Комната наполнилась гостями. Было жарко и душно. Я попыталась ускользнуть и выбраться в сад, глотнуть свежего воздуха, но меня остановил старый школьный друг Гарри. Я кивала в ответ на соболезнования, переключившись на автопилот. Мне все равно было нечего сказать, кроме «спасибо», «это ужасно» и «вы очень добры». Вежливо разговаривая с гостями, я украдкой оглядывалась. Мамочка оправилась от несчастья и говорила с Бертрамом: он слушал ее, низко склонив голову. Папа болтал с двоюродной сестрой Хильдой, Филли раздавала приказы на кухне. Том и Элис, единственные гости, с кем мне хотелось поговорить, оживленно болтали друг с другом у камина. Я наблюдала за ними: Элис в длинной темно-синей юбке выглядела роскошно и, откинув рыжую голову назад, покатывалась со смеху над словами Тома. Она на секунду забыла, что пришла на поминки; потом вспомнила, виновато закрыла рот рукой и огляделась. Я улыбнулась. Элис с Томом всегда ладили…
Я попыталась сбежать от занудного лысого бухгалтера и сесть с ними, но только я вежливо извинилась и отвернулась, как меня снова зажали в углу: на этот раз Бертрам.
– Дорогая, мне скоро нужно уезжать, но я просто обязан с тобой поговорить.
Я была удивлена: он говорил тихо, серьезно, а я-то ожидала, что он опять возьмется за свое и придется уворачиваться от его блудливых старческих ручек.
– Конечно, в чем дело?
– Присядь. – Он указал на свободный диван и сел, похлопав рядом с собой. У него был усталый вид. – Как бы я ни храбрился, возраст уже не тот, Рози, и мне не под силу выдержать все это на ногах. Кажется, теперь такая мода: на поминках уже никто не сидит.
Я покорно присела рядом.
– Так вот, милая моя. На самом деле, я хотел поговорить о Стокли-Холле. Он тебе нужен?
– Я об этом не думала, Бертрам, – в изумлении ответила я. – О, понимаю. Ведь Гарри умер!
– Именно. По завещанию поместье отходит к нему, и вообще-то я должен бы переписать его на тебя, а потом, в свою очередь, на Айво. Но это значит, что если через пару лет я отдам богу душу – а если честно, то, похоже, так оно и будет, потому что мое сволочное сердце играет со мной злобные шутки, – тебе придется там жить.
– О.
– Вот именно, о. Или продать особняк.
– А. – Я приободрилась.
– А. Да, такая перспектива тебе гораздо больше по душе, вижу. Но дело в том… – Он замялся.
– В чем?
– Можешь считать меня сентиментальным старым дураком, но я прожил в поместье всю свою жизнь, а до меня там жил мой отец. И я не хочу, чтобы особняк выставили на продажу, как только я сойду в могилу, понимаешь?
– Хмм, конечно. Понимаю.
– Я знаю, что, по-твоему, Стокли-Холл – это страшная древняя глыба крошащегося камня и гранита, да еще у черта на куличках. Но подобная незыблемость больше трогает мужскую душу, чем женскую. Как знать, может, Айво, когда вырастет, и полюбит это место.
– Да, возможно, вы правы. И что?
– И я решил, если ты не обидишься, конечно, основать трастовый фонд для Айво, пока он не достиг возраста, когда сам сможет принимать решения. Скажем, лет до двадцати пяти. Может, он согласится с тобой и посчитает, что Стокли-Холл – уродливый старый мавзолей. Что ж, тогда пусть продаст его и купит себе шикарный дом в Мэйфере и Феррари, бог ему в помощь. Но вдруг он решит оставить поместье? И будет жить там, заниматься стрельбой, охотиться, может даже вырастит детей. – Он замялся на минутку. – Я бы хотел, чтобы у него был выбор.
Я вгляделась в его лицо. На мгновение оно стало мягким, почти нежным. Я растрогалась. Это все, что у него осталось. Я сжала его руку.
– Я бы тоже этого хотела, Бертрам, и, по-моему, это чудесная мысль. Спасибо вам от Айво. И вы совершенно правы, я никогда не стала бы жить в Стокли-Холле и через несколько лет, возможно, решила бы и продать его. Кто знает, может, Айво никогда бы мне этого не простил.
– Хорошо. Значит, договорились. Я пока найду подходящих доверенных, позабочусь об уходе за поместьем и улажу все проблемы. – Он вздохнул и облокотился о спинку дивана. – Видишь, Рози, как забавно получается. Я был рад, когда Гарри на тебе женился: думал, ты хорошо на него повлияешь, даже представлял, что в один прекрасный день вы все приедете и будете жить в Стокли. Я бы занял старую комнату на чердаке, а может даже поселился бы в одном из коттеджей. Но этого никогда бы не произошло, правда? Ведь если бы он не умер, ты бы все равно ушла от него, да?
– Бертрам, когда-нибудь я вам все расскажу. Но не здесь. Не сейчас.
Он улыбнулся и похлопал меня по руке:
– Ты права. Сейчас не время и не место. – Скрестив руки на груди, он выпрямился. – Что ж, теперь обсудим другие вопросы. Как у тебя с деньгами? Он что-нибудь тебе оставил?
– Знаете, я не уверена. Завтра я встречаюсь с адвокатом Гарри, тогда и узнаю, как обстоят дела, но надеюсь, все будет в порядке. – (Вообще-то я не была так уверена. Адвокат Гарри, то есть Боффи, не сказал ничего путного о состоянии Гарри, но после похорон нехотя предложил мне «заглянуть на огонек».)
– Если будут проблемы, приходи ко мне. Не прошу старому идиоту, если он оставил тебя в полном дерьме. Он понятия не имел, как зарабатывать деньги и как их не упустить. Раз уж на то пошло, наш Гарри вообще плохо соображал, благослови Господь его душу, – угрюмо заметил Бертрам. И покосился на меня. – Не представляю, с какой стати ты вообще за него вышла. Из-за секса, наверное, а?
Я вздохнула.
– Ладно, ты права; сейчас не время и не место, я знаю. – Он выпятил губы и вздохнул. – Ну, раз разговора о сексе не будет, а с денежными вопросами и движимым имуществом мы разобрались, пора мне
