нас. Это и отличает нас от прочих животных.
— В точку!
— Но мы в свою очередь служим носителями для других систем, как то социум и корпорации?
— Они выражаются через нас, но созданы не нами, — подтвердил Юла. — Эти сущности служат фундаментом для более высокоорганизованных форм бытия, недоступных нашему пониманию.
— О'кей, — продолжал Шериф, тщательно подбирая слова. — Тогда прав ли я буду, сказав, что «война», про которую мы говорим, как-то связана с этими другими уровнями бытия?
— Да. Такова истинная природа конфликта, хотя человеческий фактор уже давно в ней задействован.
— И эта война имеет какое-то отношение к Чистотцу, или Элрою, как вы его назвали. Он действительно ваш сын?
— Люди направо и налево бросаются всякими «действительный» и «реальный», — раздраженно буркнул Юла. — Поэтому давайте отложим пока ваш вопрос. Что до войны… В вихревой воронке я видел множество чудес, но краем глаза заметил едва различимую тень.
— Монстра? — Мэгги заинтересованно выпрямилась в кресле.
— Скорее предостережение.
— Зло? — спросил Шериф.
— Не Зло как таковое, поскольку оно вне подобных категорий, но мне… нам… так показалось. Я называл его «АППАРАТУС», хотя у него нет имени. Это психопатология, возникающая из тьмы и раздоров на низших уровнях. Ее цель — трансцендентность, переход на высший уровень. Она развивается и набирает силу с незапамятных времен. Когда она захватит все — я называю этот момент достижением Суверенной Власти, — в нашем измерении разразится чудовищный кризис. В духовном мире откроется черная дыра, которая засосет все сущности.
— Как конец света?
— Я говорю не о горах тел на улицах и не о смерти всех до единого мелких млекопитающих на деревьях в тропическом лесу, хотя и такое возможно. Как бы мне объяснить…
Юла поерзал в кресле, которое тоже поелозило, чтобы ему было удобнее сидеть.
— А как выглядит этот АППАРАТУС? — спросил Чистотец.
— Он вообще никак не выглядит, — простонал хозяин. — Его нельзя увидеть! Он существует во всех измерениях и моментах времени одновременно. Мы существуем в нем!
— Ладно, — сказал Шериф, которому кресло подало стакан виски. — Если это тело, то чем мы в нем являемся? Нервными окончаниями? Энзимами?
— Никакое это не тело, — рявкнул Юла. — Это гигантский разум-улей.
— Бэ-э-э! — Мэгги передернуло.
— Но и это определение неверно. Ведь в улье должны быть рядовые пчелы, царица и даже трутни. Но АППАРАТУС больше похож на демонстрацию, которая вдруг превращается в обезумевшую толпу, жаждущую лишь собственного уничтожения. АППАРАТУС стремится к трансцендентности через распад. Через грядущий психоцид.
— Господи, — вздохнул Шериф. — А я думал, что самые страшные враги человечества «Аль-Вакия» и «Культпорация Витесса».
Лицо Юлы словно бы посерело.
— Ха, подождите-ка! — воскликнул Шериф. — Ведь Ронуэл Сьюард, кажется, приложил руку к основанию «Витессы». Если вы Вонючка Юла…
Юла насторожился и заелозил в кресле, которому тут же пришлось изменить форму, чтобы компенсировать его движения.
— Готовы услышать кое-что неприятное?
— Господи боже! — застонала Мэгги. — Что может быть хуже гигантской насекомой штуковины, которая хочет себя убить и всех остальных прихватить заодно?
— Я стоял за основанием «Витессы», — ответил Юла. — «Витесса» — часть моего большого плана в борьбе с АППАРАТУСОМ. «Витесса» действовала совместно с «Аль-Вакией», чтобы вести так называемый джихад против Соединенных Штатов и их союзников, ведь в конечном итоге священная война усиливала «Витессу». Как только корпорация укрепила свои позиции, то сразу позаботилась о поражении «Аль- Вакии».
— Но «Витесса» же пытается меня убить! — воскликнул Чистотец. — Они убили Кокомо!
Юла застыл. В комнате воцарилась мертвая тишина, а Шерифа вдруг затрясло.
— Вы… вы это не всерьез! У вас м-м-мания величия! Моя дочь… моя прекрасная девочка… умерла в этой войне! Вы пожертвовали ее жизнью.
— Многие умерли в той войне, — спокойно возразил Юла.
Чистотец увидел, как подергивается Шериф, и подумал о зеленых глазах Кокомо, от взгляда которых унималась душевная боль. Буквы у него на спине жгли огнем. Юла же сидел неподвижно и не пытался защищаться. Шериф медленно закипал, изо всех сил стараясь не взорваться.
— Так, значит, это заговор? Огромный заговор?
— Очень хорошее слово, но я предпочитаю произносить его с другим ударением: «загово?р», то есть чары, — ответил Юла. — Я взвесил потенциальную выгоду и потенциальный ущерб и принял стратегическое решение.
— От имени целого народа, мать вашу! Целой планеты! — задохнулся от возмущения Шериф. — Кто дал вам право?
— Я считал тогда и считаю сейчас это ответственностью, моей Великой Задачей. И сущности наделили меня полномочиями. Они избрали меня. В точности как избрали Лимонного Спайро.
— Кого?
— Моего наставника и архиврага. Первого Укротителя Циклонов, исконного энигматиста. Я искал запретное знание, которое стало бы оружием в моей борьбе. В борьбе, которую я начал еще ребенком. Вы говорите про войну, так вот я воевал всю свою жизнь. Воюет сама цивилизация, и это война ценностей, война между просвещением и невежеством. Я терял друзей и членов семьи. Я претерпел одиночество, какого вы даже вообразить не можете. Пока другие стремились выйти на сцену истории, я держался в тени. Все эксперименты я ставил сперва на себе самом. Вы считаете меня беспринципным чудовищем? Я вернулся из урагана, Шериф. Я мог бы преобразиться, уйти на высший уровень, сбежать. Я вернулся, чтобы не дать втянуть веревочную лестницу — чтобы не дать закрыться воронке.
В столовой с шумом перевернулся во сне с боку на бок Уолт Уитмен. Шерифа раздирали чувства слишком сложные, чтобы дать им выход. Наконец он сказал:
— Как только рассветет, я ухожу. Зная то, что знаю теперь, я не останусь тут ни минуты. Вы двое вольны ко мне присоединиться, — кивнул он своим спутникам. — Но мы попали сюда не из-за меня. Мы прилетели, чтобы помочь нашему другу найти ответы. Вы назвали его Последней Надеждой. Хорошо, пусть вы такой великий и могучий, пусть вы ведете свою тайную войну, но давайте пока вернемся на землю.
Глубоко вздохнув, Юла поглядел на Чистотца.
— Я собирался обсудить это наедине.
— Они мне как родные, — сказал Чистотец. — Они моя семья. Рассказывайте при них.
Юла поморщился, но сел прямее.
— «Витесса» выскользнула у меня из рук. Уже довольно давно. Как и мой старый наставник и враг Спайро, я в некотором смысле был вынужден бороться с самим собой. Тягаться силами с АППАРАТУСОМ — как играть в шахматы с противником, который может не только съесть твои фигуры, но и обратить их против тебя. За последние полтора века мне пришлось многократно заново изобретать себя и биотехнически поддерживать мое тело, лишь бы продолжать борьбу. Мне приходилось делать копии себя, чтобы не попасть в ловушку. На каждом шагу мои создания и стратегии обращались против меня или разрабатывали собственные творения и методы. Но если сомневаешься, испей до дна неуверенности, ибо в ней Надежда, а сейчас мы погружены во тьму особого рода. У меня есть еще один козырь в рукаве. Это не прямой покер. А спиральный. И разыграть мне осталось лишь одну карту. Тебя. Ты — туз.
— Ну вот, опять его занесло! — простонала Мэгги.
— Чтобы вы поняли, я должен вернуться к «Макропотамии», первому в мире парку аттракционов в
