современном смысле, который я спроектировал в середине семидесятых годов позапрошлого века в Питтсбурге. Тогда я верил в успех моего честолюбивого замысла и думал, что одержал большую победу над тем, что воспринимал как силы коррупции и хаоса в современном мире. Мне хотелось создать царство не просто чудес и сюрпризов, а истинного просвещения, не место фантазий, а воссоздание моей мечты о том, чего могла бы достичь Америка, если объединить искусство и науку, религию и страсть. Так вот я недооценил силы, сплотившиеся против меня, и того, насколько могуч АППАРАТУС. Моя мечта рассыпалась в прах. В конце концов мне пришлось пойти на стратегическое отступление. Но я осознал, что единственным выходом станут еще более честолюбивые замыслы.
Я взял в привычку гулять по парку в чужом обличье. Так я мог узнать, что думают посетители и насколько хорошо играют свои роли служащие. Однажды я подслушал, как маленькая девочка спрашивает папу, почему на улицах Питтсбурга грязнее, чем в парке аттракционов, и внезапно понял, что мое творение — мирок, которым владеет и который контролирует горстка богатых магнатов, а ведь и сам город в руках все тех же магнатов. Граница между парком и городом — психологическая, это вопрос восприятия. А поскольку любое восприятие есть иллюзия, я догадался, как можно переиначить границы, чтобы создать новый вид тематических парков, где я перестану зависеть от своры баронов-разбойников[97], парк, в котором все будут участниками, и поддержание новой реальности будет возложено на всех. Я понял, что мне необходимо работать не в масштабе города, а в масштабе всей Америки.
— Вы решили превратить Америку… в тематический парк?
— Тема определяет суть парка, Шериф, в точности как идея определяет разум.
— Вы пытались контролировать…
— Толпу и так контролируют! Я пытался поставить балет цивилизации. Я думал, что если сумею перепрограммировать Америку, то смогу защищаться против АППАРАТУСА, ведь именно АППАРАТУС погубил Спайро.
— Вы безумны! — пробормотал Шериф.
— Я велик. Я вобрал в себя множества. Дайте мне вивисекцию и соборы! Как я и пытался объяснить, не я выбрал эту задачу, она выбрала меня.
— Ладно. Предположим, мы вам верим. Что вы сделали? Как вы захватили Америку?
— Заставил ее исчезнуть.
— Как это? — Лицо Мэгги застыло.
— Я сделал так, чтобы некоторые части Америки исчезли, и заменил их собственными версиями.
— Вы что, про города и штаты?
— Сказать по правде, я и такое в паре случаев провернул. Возьмем Южную Дакоту. Вы, наверное, заметили, что время тут течет медленнее?
— Никто не может изменить ход времени! — крикнул Шериф.
— Я говорю про историческое время, Шериф, про ход культуры. Неужели сады рептилий и походные кухни ничего вам не подсказали! А ведь именно ими я подменил элементы американской культуры. Если я смогу заставить вас поверить, что вы видите слона там, где его нет, я могу заставить вас увидеть целое стадо слонов. А где лучше всего спрятать слона, как не в стаде?
— Значит, на самом деле вы ничего не…
— Напротив!
— Вы дурачите людей…
— Ага! Вы сами-то поняли, что только что сказали? — обрадованно оборвал его Юла. — Вы задействуете очень сложное программное обеспечение. Оно называется риторика. Вы использовали слово «дурачить», у которого исключительно негативные коннотации. Вы не продемонстрировали и не доказали, что я совершил нечто дурное, вы просто навесили на мои поступки ярлык и считаете, что привели убедительный аргумент. Для тупиц это зачастую срабатывает. Вам следовало бы познакомиться с Выводом Мулруни: если не можете дурачить людей все время, вам нужно быть крайне честными с теми, кого вы пытаетесь одурачить в любой данный момент.
— Выходит, технология, про которую вы говорите, всего лишь слова!
— ВСЕГО ЛИШЬ СЛОВА! — воскликнул Юла, подавшись вперед, и кресло изменило форму, подстраиваясь под его тело. — В словах нет ничего «всего лишь». Не бывает «всего лишь слов». Есть только СЛОВА. Могущественные и ловкие. Вы — слова, Шериф. Слова, идеи и, осмелюсь сказать, точка зрения на мир. Программное обеспечение определяет развитие компьютерных технологий. Вам тоже нужно думать о себе как о плоде технологий, и тогда, возможно, вы начнете ценить «реальность» идей.
— Значит, вы перешли на их сторону.
— Я заключил союз. Я понял, что для победы над АППАРАТУСОМ мне понадобится поддержка союзников более могучих, чем я. Сотрудничая с сущностями, я изобрел собственную сущность, которую назвал РЭТ — Разумная Эволюционирующая Технология. РЭТ позволила мне спроектировать моих информационных потомков и контролировать биологических. Вы, возможно, помните историю с НЛО в Росуэлле в сорок седьмом году. Так вот это не военные облажались и никакой инопланетный звездолет там не приземлялся — это рухнул один из моих ранних спутников, который я запустил в конце Первой мировой.
— У вас уже тогда были собственные спутники?
— Конечно. Но они быстро устаревали. Проблема заключалась в том самом элементе, который делал столь грозным самое лучшее мое оружие, а именно: до известной степени они были биологическими, то есть непредсказуемыми. Мне казалось, что именно непредсказуемости АППАРАТУС не в силах ничего противопоставить. К сожалению, очень скоро мои создания заинтересовались духовной стороной бытия.
— Вы хотите сказать, уверовали в бога? — спросил Чистотец.
— Во всяком случае, искали его, — отозвался Юла. — Изучали все, от сочинений Якоба Беме и Майстера Экхарта[98] до гностических евангелий. Но они пали жертвой острого фракоционализма. Их собственная демократия веры допускала столь широкий спектр конфессий, что ничто не удерживало их вместе. С точки зрения кибердуховности раса Разума превратилась в убежище талибов. Интегрированные системы, которые разработала РЭТ, создали собственную более крупную сущность, которую назвали Даэмон…
— Вы говорите про машины или компьютеры, которые создавали другие умные машины? — переспросил Шериф. — И еще до того, как они появились у нас?
— Не просто машины или компьютеры. Метачеловеческие формы жизни. У которых, разумеется, были собственные устремления и цели. Помните, я говорил про Савуар Фэра? Так вот Савуар Фэр создал Мистера Прикля.
— И кто такой этот Мистер Прикль?
— Интегрированная система, способная видеть все стороны любой проблемы. Чем умнее он становился, тем медленнее функционировал. В конечном итоге он замер, созерцая чудо. Не смогла помочь даже миссис Дарлинг.
— А это еще кто?
— Телепатическая система дефрагментации, которую сконструировал Дядя Уолдо. Названа по имени мамы в «Питере Пэне», которая умела заходить в сны детям и «убираться» у них в голове.
— Дядя… Уолдо? — спросил Чистотец.
— Я забегаю вперед, — ответил Юла, беря материализованный креслом напиток. — Я решил Загадки Спайро и — если хотите — победил его в физическом поединке, но натолкнулся на ту же преграду, что и он. На моей стороне был его опыт, поэтому я запустил новые протоколы, которые начали формировать культурные системы и управлять ими, а также непосредственно определять скорость и направление технологических открытий, а ведь Спайро даже в голову бы не пришло попытаться. На ключевые посты я поставил дублеров — тела, захваченные подчиненным мне разумом. Иногда я просто вкатывал кому-нибудь инъекцию «Вдохновения», но подбор дозы здесь связан с большим риском. Можно спровоцировать латентный невроз, а в особо неудачных случаях — неизлечимый психоз. А вот дублеры спроектированы так, чтобы слушаться команд, но им не хватает инициативы и способности к импровизации, поэтому для управления ими требуется огромное время. Даже мелкий чиновник вроде госсекретаря превращается в
