поехали в колхозы, чтобы заняться механизацией труда на животноводческих фермах. Предприятия активно помогают селу в таком важном и нужном деле. Облисполком сумел развернуть и другое очень важное и нужное дело. Куда ни поедешь сейчас, на всех дорогах увидишь горы песку, гравия, щебня, булыжника. Колхозы, совхозы, предприятия области, пользуясь зимними путями, вывозят строительные материалы. Этим заняты грузовые автомашины, гусеничные тракторы с прицепами; возят и на конных подводах. Сортоиспытательные станции, семеноводческие хозяйства подготовили к нынешней весне такое количество сортовых семян, что несортовыми или семенами малоурожайных сортов не будет засеян ни один гектар зерновых. Это, конечно, большая победа, и главным образом победа энтузиаста сортового семеноводства — Лаврентьева. Он много вложил труда в это дело, еще когда был начальником областного отдела сельского хозяйства, а затем и заместителем председателя облисполкома.
«Ничего, ничего, — думал Василий Антонович. — Мы себя еще покажем, еще потягаемся!..» Он не называл имени того, с кем намеревался тягаться. Но и так было ясно — с кем.
Часы били восемь, когда вошел Огнев. На лице его была явная растерянность.
— Что случилось? — спросил Василий Антонович.
— Птушков пропал, понимаете ли! Из колхоза уехал рано утром к поезду. А в Старгород вот не явился.
— С чем вас и поздравляю! — ответил Василий Антонович, подавая руку изумленному Огневу.
38
Только что закончились большие февральские снегопады, открутили над землею метели. Дороги занесло, снежные струги, ревя, пробивались сквозь толстые плотные пласты косых наметов, и где они проходили, следом тянулись уже не дороги, а глубокие траншеи в снегу. Небо расчистилось от серой мглистой хмари, разголубелось, рас-сиялось так, будто и оно чуяло приближение марта. В ярких лучах разогревающегося солнца сверкали облепленные снегом придорожные тополя, вязы и липы; рогато стояли плотные голубые дубы; до земли распустились струистые белокурые прически берез. Кое-где, в затишьях, капало с крыш.
Упрямый «газик»-вездеход бодро бежал по трудным дорогам, — карабкался на гребни заносов, месил снежную кашу в пробитых бульдозерами траншеях, сам неплохо пропахивал снег там, куда еще не дошли дорожные машины. В деревнях к его колесам бросались взбодренные близкой весною красные и белые петухи, грозно трясли багровыми гребнями и рыли снег когтистыми шпорами, негодуя, что железный жук так быстро промчался, а то бы они ему ужо!.. Доверчивые курчишки с обожанием взирали на своих топыривших перья воинственных мужей. Со времен палеолита, со времен пещерных обитаний жены неизменно любят только грозных, только бесстрашных, только воинственных мужей; они хотят видеть их такими даже и в тех случаях, когда мужья давным-давно облысели, давным-давно носят в карманах таблетки валидола и если еще в какой-то мере плечисты, то только благодаря изобретательности портных.
Василий Антонович и Петр Дементьевич Лаврентьев, одетые в шубы, валенки и теплые шапки, на весь этот открывавшийся за стеклами вездехода оживающий мир взирали радостными глазами. За три дня они объехали несколько районов, всюду ощущая предвесеннее взволнованное напряжение. Они бы ехали и ехали еще и еще, останавливались бы в селах, деревнях, поселках, встречались бы, беседовали с людьми, осматривали бы фермы крупного рогатого скота, свиноводческие, птичьи фермы, заходили в хранилища семян, запускали бы руки в закрома с холодными, тяжелыми зернами пшеницы и ячменя, выбирались по сугробам за околицы в поле, смотрели, как растут там на белом чистом снегу черные пирамиды торфа или навоза, серые бугры суперфосфата под навесами; слушали бы стук молотков в кузнях, визг резцов и сверл, всплески дуговой сварки в ремонтных мастерских.
Но вчера их озаботило одно в высшей степени странное событие. Вчера они были в Дождеве, где к осени должен вступить в строй крупный станкостроительный завод, присутствовали при опробовании большой автоматической линии металлообрабатывающих станков. Это было не просто интересно, это захватывало воображение. На линию поступали грубые отливки, а в конце ее сходили готовые изделия, детали к станкам, выполненные с величайшим тщанием, с большой точностью и совершенством. А управляют всей линией техник и двое рабочих. Вместо многих десятков людей разной квалификации — только трое.
Василий Антонович не удержался, сказал взволнованную речь в цехе, пофантазировал о будущем, о том времени, когда все трудные физические работы человек переложит на стальные плечи машин, а сам в новом, красивом обществе посвятит себя тому, к чему лежит его душа, — науке, изобретениям, искусствам, физическому самосовершенствованию, будет развиваться гармонично, радуясь жизни и пользуясь ею во всей полноте.
— Может быть, и мы еще успеем к этому времени. Во всяком случае, молодежь, присутствующая здесь, она-то определенно к нему успеет. Ну, а не успеем, так пусть те, кому на пользу пойдут плоды нашего труда, пусть они вспомнят, помянут нас добрым словом, как сегодня помним и чтим, мы тех, кто под водительством партии большевиков вырвал у царя и капиталистов России власть для народа, для нас с вами. Нет ничего страшнее, чем жить без цели. И нет ничего радостнее, чем видеть всегда перед собой заветное, во имя которого хочется жить и жить.
Там же, на заводе, его вызвали к телефону. Из Высокогорска звонил Артамонов. Ему непременно надо встретиться с Василием Антоновичем. Дело не то чтобы горит, но и тянуть с ним не хотелось бы. Когда Василий Антонович будет в Старгороде? Он, Артамонов, тоже приедет в тот день. Договорились на субботу, — раньше просто не поспеть по таким дорогам.
Суббота завтра. Сегодня к вечеру доберутся до Старгорода, помоются с дороги, отдохнут, с Артамоновым встретятся утром. Сказал, что подымется с полночи и будет к одиннадцати часам, не позже. Чего ему надобно, — трудно догадаться. Во всяком случае, задумал, видимо, нечто очень важное, если снизошел до того, что сам едет к маломощному соседу. Вот уж что для Артамонова не типично: обращаться с просьбами к кому-либо, кроме секретарей ЦК и министров. А может быть, у него и не просьба, а какой- нибудь диктат? Неизвестно, неизвестно. От Артамонова можно ждать всего.
Проехали селение, перед которым на указателе было сказано, что это поселок Ленинский. Красивые веселые домики, в центре несколько двухэтажных зданий, здание правления, Дом культуры, магазины, множество довольно высоких деревьев вдоль улиц и на центральной площади.
— Так ты еще и не побывал здесь, Василий Антонович? — сказал Лаврентьев.
— Каюсь. Но мне известно, кто был агрономом в этом поселке.
— В этом, Василий Антонович, не пришлось. Это детище Антона Суркова. Агрономствовал я вон там, в низине, где развалившаяся церковь видна. Там было село Воскресенское. От него только церковь и осталась. Село снесли. Гнилое было место. Да…
Василий Антонович видел, что воспоминания взяли за сердце Лаврентьева.
— Может быть, остановимся? — спросил его. — Нет уж, Василий Антонович. На минуту останавливаться — нет смысла. А на дольше — нельзя, не успеем до сумерек в Старгород. Жми, дорогой товарищ Бойко!
Василий Антонович знал, что с этими местами связаны романтические страницы жизни Лаврентьева. Искалеченный, пришел он сюда после войны, агрономом в колхоз, — не захотел сидеть в канцеляриях облземотдела. Здесь он воевал с какими-то районными бюрократами, здесь у него были любовные истории, отсюда он уехал в райисполком председателем и отсюда же увез жену, которая возглавляет теперь областную сортоиспытательную станцию. Была простой колхозницей, — миновало тринадцать лет, стала кандидатом наук, директором важного учреждения. А село Воскресенское превратилось тем временем в поселок Ленинский. Люди все могут, пределов их возможностям нет. Только чтоб были они, эти люди, с горячим сердцем и светлой головой. Страшнее всего такие, которые, что называется, отбывают номер, «ответственные исполнители», по сути дела — чиновники, канцеляристы. В социалистическом, а тем более в коммунистическом обществе не должно быть «исполнителей» даже со столь громким титулом: «ответственные». Коммунизм — это творчество, и строить его должны не исполнители, а творцы. Каждый человек, каждый работник в таком обществе должен быть творцом, смелым, убежденным, знающим,
