Пять поэм

У царя Искендера придворных немало,
Утруждать свои ноги ему не пристало».

И опять Нушабе разомкнула уста:
«Вся надежда твоя, Миродержец, пуста.

Не обманешь меня: Искендера величья
Ты не скрыл, своего не скрывая обличья.

Величавый! Твои величавы слова.
Шкурой волка не скроешь всевластного льва.

И послам под сиянием царского крова
Не дано так надменно держать свое слово.

Не смягчай своей спеси, — столь явной, увы! —
Не склонив перед нами своей головы,

Кровожадно вошел бы сюда и спесиво
Только царь, для которого властность не диво.

Есть еще кое-что у меня про запас,
Чтобы тайну свою от меня ты не спас».

Молвил царь: «О цветущая дивной красою!
Речи льва искажаться не могут лисою.

Пусть тебе я кажусь именитым, но все ж,
Я — гонец и с царем Искендером не схож.

Что могу я сказать о веленье Владыки?
Повторил я лишь то, что промолвил Великий.

Ты надменным считаешь послание, но
Разрешать ваши споры послу не дано.

Если резкой тебе речь посредника мнится,
Вспомни: львом, не лисою я послан, царица.

Есть устав Кеянидов: по царским делам
Ни обид, ни вреда не бывает послам.

Я лишь ключ от замка государевой речи.
Так не бей по ключу, будь от гнева далече.

Поручи передать мне твой чинный ответ.
Я отбуду, мне дела здесь более нет».

Нушабе рассердилась: с отвагою львиной
Вздумал солнечный свет он замазывать глиной![404]

Загорелась, вскипела и, гневом полна,
В нетерпенье великом сказала она:

«Для чего предался нескончаемым спорам?
Глиной солнце не мажь!» И, блеснув своим взором,

Приказала она принести поскорей
Шелк, на коем начертаны лики царей.

Угол свитка вручив Искендеру, сказала
Нушабе: «Не глядит ли вот тут из овала

Некий лик? Не подобен ли он твоему?
Почему же начертан он здесь, почему?

Это — ты. Иль предашься ты вновь пустословью?
Тщетно! Своды небес не прикроешь ты бровью».

По приказу жены развернувши весь шелк,
Многославный воитель невольно умолк:

Он увидел себя, он узрел — о, коварство! —