Он постиг — помогла ему в этом беда:Перед ним трепетала живая вода.И пригоршню испивши воды быстротечной,Жизнью был одарен этот праведник вечной.Все поведал он другу; к ручью бытияТот склонился и также хлебнул из ручья.Не дивись, что источник воды животворнойСделал мертвую рыбу живой, нетлетворной,Ты дивись: эта рыба сумела сказать,Что таится в ключе вечных дней благодать.Но о светлом ручье, о вещании рыбыВы в сказаньях арабов иное нашли бы:Далеко от персидских и румских очейУкрывался во тьме животворный ручей.Если ж светлый ручей притаился под прахом,Не томись в бездорожье мучительным страхом.Двое спутников, чудо нашедших вдвоем,Не сказали другим про благой водоем.И помчались в восторге, не ведая горя:В степи — Хызр, а Ильяс прямо к берегу моря.Хоть источник один даровал им зерно,Было мельницы две этим светлым дано.[441]Твердо царь нес во тьме и труды и лишенья.Он источника ждал; полон был предвкушенья:У потока приляжет его голова,Вырастает всегда близ потока трава.Сорок дней, словно тень, он скитался, но тениНа родник все ж не бросил. Росли его пени.Верно, сердце в нем было — пылающий лал:Он, скитаясь в тени, сердцу тени желал.Но ведь свет, а не тень, во?ды жизни сулили,Хоть ключи с тенью сладостной говор свой слили.Но пускай все ключи с тенью слили свой свет,У источника радости тени ведь нет.Но скажи: если с радостью слился источник,Почему же в тени этот скрылся источник?Что же! Тень для источника лучше, чем пыль.Пыль — мутна, тень — студена.[442] Иль это — не быль?Маял мрак; не внимал государя хотенью,И царю в сей тени вся земля стала тенью.Он к источнику жизни хотел бы припасть,Ведь грядущая смерть всем живущим не сласть.Но на страшном пути все казалось превратно!И коня своего повернул он обратно.Одного он желал на ужасной земле:Выйти к свету! Не быть в этой тягостной мгле!И во мраке предстал ему ангел, и в дланиВзял он длани царя. «Неуемных желаний,—Он сказал, — ты исполнен. Обрел ты весь свет,Но тебе утоления все еще нет».
