Парвизом назван был затем царевич мой,Что для родных он был красивой бахромой.[116]Его, как мускус, в шелк кормилица укрыла,[117] —В пушистый хлопок перл бесценный уложила.И лик его сиял, все горести гоня,Улыбка сладкая была прекрасней дня.Уста из сахара та?к молоко любили!И сахар с молоком младенцу пищей были.Как роза он сиял на пиршествах царя,В руках пирующих над кубками паря.Когда же колыбель ристалищем сменилась,Им каждая душа тем более пленилась.Был в те года храним он сменою удач,Всему нежданному был ум его — толмач,Уже в пять лет все то, что дивно в нашем мире,Он постигал, и мир пред ним раскрылся шире,Парвизу стройному лет наступило шесть,И всех шести сторон мог свойства он учесть.[118]Его, прекрасного, увидевши однажды,«Юсуф Египетский!» — шептал в восторге каждый.И к мальчику отец призвал учителей,Чтоб жизнь его была полезней и светлей.Когда немного дней чредою миновало, —Искусства каждого Хосров познал начало.И речь подросшего всем стала дорога:Как море, рассыпать умел он жемчуга.И всякий краснобай, чья речь ручьем бурлила,Был должен спорить с ним, держа в руках мерило.Он волос, в зоркости, пронизывал насквозь,Ему сплетать слова тончайше довелось.Девятилетним он покинул школу; змеяОн побеждал, со львом идти на схватку смея.Когда ж он кирпичи десятилетья стлал, —Тридцатилетних ум он по ветру пускал.Была его рука сильнее лапы львиной,И столп рассечь мечом умел он в миг единый.Он узел из волос развязывал стрелой,Копьем кольцо срывал с кольчуги боевой.Как лучник, превращал, на бранном целясь поле,Он барабан Зухре в свой барабан соколий.[119]Тот, кто бы натянул с десяток луков, — лукХосровов гнуть не мог всей силой мощных рук.Взметнув аркан, с толпой он не боялся схваток.Обхват его стрелы был в девять рукояток.Он Зло пронзал стрелой — будь тут хоть Белый див.[120]Не диво — див пред ним дрожал, как листья ив.Коль в скалы он метал копья летучий пламень, —Мог острие копья он вбить глубоко в камень.А лет четырнадцать к пределу донеслись —
