Где ж правосудье днесь великое, как рок?Кто б сыну в наши дни подобный дал урок?Служил Ормуз огню. Свое забудем чванство!Ведь нынешних времен постыдно мусульманство.Да, мусульмане мы, а он — язычник был.Коль то — язычество, в чем мусульманства пыл?Но слушай, Низами, пусть повесть вновь струится:Безрадостно поет нравоучений птица.
Хосров со старцами идет к своему отцу
Когда Хосров Парвиз увидел свой позор,Он призадумался, его померкнул взор.Он понял: для себя он в прошлом не был другом.Он понял: прав отец — воздал он по заслугам.Все дело рук своих! И вот руками онБил голову свою, собою возмущен.Двум старцам он сказал, не ощущая страха:«Ведите кипарис к престолу шаханшаха.Быть может, вашему заступничеству вняв,Шах снизойдет ко мне, хоть я и был неправ».И саван он надел[126] и поднял меч — и в мире,Как в Судный день, шел плач, звуча все шире, шире.С мольбою старцы шли. Смотря смиренно вниз,Подобно пленнику, за ними шел Парвиз.Лишь к трону подошли, — не умеряя стона,В прах, грешник горестный, царевич пал у трона.«Так много горести, о шах, мне не снести!Великим будь — вину ничтожному прости.Юсуфа не считай ты виноватым волком.[127]Он грешен, но он юн, он свет не понял толком.Ведь рот мой в молоке, и все мне в мире вновь.Что ж мощный лев испить мою желает кровь?Пощады! Я — дитя! Сразит меня кручина,Не в силах вынести Я гнева властелина!Коль провинился я — вот шея, вот мой меч.Тебе — разить, а мне — сраженным наземь лечь.Я всякий гнет снесу на перепутьях жизни,Лишь только б царственной не внять мне укоризне».Так молвил чистый Перл и начал вновь стенать.И голову свою склонил к земле опять.Покорность мудрая толпу людей сразила,И вновь раздался плач — его взрастала сила, —И вопли понеслись, как шум листвы в ветрах,И жало жалости почуял шаханшах.Он видит: сын его, хоть молод он и нежен,Уж постигает путь, что в мире неизбежен.Он, для кого судьба не хочет вовсе зла,Сам хочет одного — чтоб скорбь отца прошла.
