Чувствуя себя почти больным, Термит направился к башне - Церкви новостей, как ее называли. Часть площади перед зданием была заполнена поющими и танцующими людьми. Они прыгали через костер и казались совершенно счастливыми.
'Черт, черт, черт!'
От одной мысли о Никотине с инсулиновым браслетом и заточенными зубами стало тошно.
Чуть поодаль от веселого лагеря расположились приятели Ника и примкнувшие к ним. Азарт и безнаказанность сделали большинство из них почти такими же безумными, как и жертв импульса. Кто-то напевал, кто-то прицельно стрелял по окнам Церкви новостей, оставляя в серебре темные червоточины.
'Они явно не солдаты триад. Почти случайные люди, примкнувшие к заварушке. Такие же, как я'.
Термит пробирался между ними. Странно, но в воздухе царила благожелательность. Ему уступали дорогу, а какой-то пожилой мужчина в дубленке спросил, не холодно ли ему, и предложил свой шарф.
'Наверное, для всех нас это один из редких шансов почувствовать себя частью команды'.
Возле костра, на котором жарили стыренные в ближайшей продуктовой лавке сардельки, стоял оружейный фургон. В кузове сидел парень очень мрачного вида с пулеметной лентой через грудь и винтовкой на коленях.
- Привет, - сказал Термит, - мне нужны боеприпасы.
Оружейник смерил его взглядом и молча кивнул на ящик с автоматными патронами.
- И... мне бы пригодился пистолет. Если у вас есть.
- Хм.
Парень некоторое время размышлял, потом хлопнул ладонью по открытому кейсу:
- Бери этот. Пижонская модель, даже с целеуказателем. Патроны девятимиллиметровые, сможешь пополнить запас, если грохнешь пару мусоров.
- Спасибо. - Термит перезарядил автомат, а пистолет спрятал во внутренний карман куртки. - Есть какие-то новые приказы?
- Пока нет, но вам всем скоро придется закругляться. Врассыпную и по домам, пока армейские не нагрянули.
- Нам?
- Цивилам. Вы уже сделали свое дело. Дальше - не ваша война.
'Черта с два они пойдут по домам. Скорее, останутся мародерничать и палить по окнам, пока их не снимет пуля профессионала'.
Термит отошел в сторону, присел на поваленный столб.
- Привет, красавчик.
- Что?
Он обернулся, машинально вскинув автомат. Аромат терпких и сладких духов на мгновение перебил запах пороха и гари. Пламя костра отразилось в рассыпавшихся по плечам волосах: пряди были золотого и алого цветов, цветов осени.
- Здравствуйте, - наконец, выдавил Термит.
Девушка села рядом. Она выглядела очень юной и свежей, будто только что проснулась. Тонкая куртка с фосфоресцирующими молниями и обтягивающие джинсы обрисовывали ладную фигурку.
- Шла бы ты домой, детка. У тебя хоть оружие есть?
Она приблизила свое лицо к нему и выдохнула, обдав теплым дыханием:
- Есть.
Мягкие губы коснулись губ Термита. Кончик языка игриво прошелся по его зубам.
- Курва!
Термит вскочил, одновременно отталкивая девицу. Паническое озарение разорвалось в мозгу, как граната. Он обвел лагерь взглядом и с ужасом увидел целующиеся пары.
- Нет! Стойте! Это...
- Молчать, - приказала девушка.
Слова застыли в его глотке. Скованный отчаянием, он снова опустился на столб. Сознание раздвоилось. То, что было им, Термитом, ушло на глубину, а всплыло какое-то странное тупое существо, которое только и ждало команды.
Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем над головой послышался тяжелый стрекот. Небесное чудовище, бронированный вертолет федералов, медленно плыл между башнями небоскребов. Его прожектора освещали-обнажали город. Когда он обогнул серебряный столп Церкви новостей, в воздухе запели ракеты. Огненные сферы разбухали, пытаясь поглотить вертолет, но он неизменно вылетал из пламени, ничуть не поврежденный.
Бойцы и цивилы на площади задрали головы, рассматривая его. Круг света от центрального прожектора пробежался по их лицам и замер, освещая лишь выложенную 'елочкой' брусчатку.
- Охотник! - раздался искаженный усилителем голос. - Охотник, я приказываю тебе выйти в освещенный круг! Повторяю...
Термит вздрогнул. Наконец-то! То, чего он так ждал - ясный приказ. Желание повиноваться чужой воле было удовлетворено. Кто-то знал, что ему надлежит делать. В глубине души что-то орало и билось в бессильной панике - но какое ему теперь дело до этого существа?
Он встал, легким шагом прошел вперед и радостно переступил границу света и тьмы. Прожектор ослепил глаза, из них полились слезы, затуманивая взгляд.
- Охотник! Я сказал - настоящий Охотник! - надрывался голос.
Термит сморгнул влагу и осмотрелся. Рядом с ним стояло несколько человек, а из лагеря анархистов подтягивались остальные.
- Вашу мать! - выругались со стороны Церкви. - Это что, контримпульс? - голос вдруг показался Термиту знакомым. - Отлично, охотнички, слушай мою команду - всем! - бежа-а-ать!
Вертолетчик заорал было что-то в ответ, но тут вся башня Церкви новостей грохнула музыкой. Жарко забили барабаны, завыли электрогитары. Площадь завибрировала от этих звуков, а охотники, повинуясь команде, бросились врассыпную.
Пулеметы вертушки застрочили поверх голов, зашипели газовые бомбы. Ядовитое облако стремительно разворачивалось, накрывая собой всю площадь - но она была уже почти пуста.
43. Поверженный
- Спи, дитя мое, усни, сладкий сон к себе мани...
Женский голос шепотом напевал колыбельную. Ребенок скулил и хныкал, а мать все повторяла монотонно одни и те же слова.
'Я тоже из всех песен помню одни припевы'.
Термит закашлялся. Он лежал на чем-то твердом. В горле першило, глаза болели. Почему-то его лицо было мокрым, как и куртка спереди.
- О, задергался!
Послышались шаги, потом звук пощечины. Лишь через несколько мгновений Термит понял, что ударили его. Попытался сгруппироваться, закрыть голову руками. Его поддержали, помогли сесть.
- Что?
Попытка открыть глаза принесла режущую боль. В белесом тумане плавали цветные пятна.
- Термит? Слышишь меня? Термит?
Еще один удар.
- Да. Хватит бить.
- О'кей. Прости.
- Глаза болят.
- Это из-за газа. Я тебе промывал, но можно еще. Ты, заткни своего мальца и помоги!
Пение прекратилось. Пахнуло духами, женская рука убрала прядь волос со лба и густая жидкость
