– Но ведь вы же есть, – успокаивающе заметил я. – И не только как Книга. Нет, конечно, я понимаю – чешуя, хвост и так далее.. Иногда может раздражать. Ну и что? Существуйте себе на здоровье, потрясайте миры... живите в полный рост...
– Дурак ты... хотя за сочувствие – спасибо. Не в хвосте дело. Тем более, что это тело у меня единственное, да и то случайно досталось. Как Личность, я в нем еще худо-бедно существую, а вот как Книга, как Знание – дудки! Меня же сначала прочитать надо, до конца прочитать, мозгами понять, через душу пропустить! А это же – Зверь! Мозгов у него – хорек наплакал, а вместо души – желудок! Вот и выходит, что когда я – Книга, я могу, иногда даже делаю, но всегда – не хочу! А когда я – Зверь, я хочу, но не могу...
Сперва я хотел посоветовать ящеру, чтобы он творил в образе Книги – хотя он, конечно, натворит, дай ему волю – а потом становился Зверем и радовался. Нет, глупо... Становиться Зверем, вспоминать уже свершившийся акт творчества, да еще как бы не совсем твой, вспоминать и мучиться нынешним бессилием – какая тут, к чертям собачьим, радость?! Хоть в петлю лезь... И вообще неизвестно, может, этот крокодил для радостей в принципе не приспособлен...
– Слушайте, а если вам найти подходящего человека? – говоря это, я имел в виду отнюдь не себя самого. – Пусть он прочитает вас до конца, обретет вас в полном размере, и станете вы с ним жить- поживать в этаком симбиозе: ваши знания и мощь плюс его существование!
Морда ящера оказалась совсем близко, я уже видел собственное отражение в его выпуклых глазах, похожих на светящиеся окна заброшенного дома на перекрестке неведомых дорог; и там, за моим испуганным отражением, дрогнул черный переплет, открылась Книга, и зашелестела первая страница...
...горы вздыбились бешеными котами, щетинясь одичалым лесом, и многохвостые плети молний хлестнули зашипевшую землю, превращая ее в пузырящееся месиво, в котором копошились существа, забывшие о том, что когда-то они звались людьми; города проваливались в бездонные трещины, извергавшие огненную лаву, кричащую голосом оскорбленной вечности, и над всем этим стоял я, я, я...
И тогда стало тихо.
– Дошло? – спросил Зверь. – А ведь это только одна страница... Сможешь дочитать до конца? Сможешь впустить в себя Книгу Бездны? То-то... Мышь может жить в горе, а вот наоборот – это уже слишком. От такого мыши дохнут.
Я молчал.
– Эх вы, люди... Люди пишут книги. Это привычно. Это понятно. А если поменять нас местами? Если попробовать по-другому? Книга пишет людей! Книга читает людей! Как тебе это понравится?
– Никак, – голос мой дрожал, и я ничего не мог с ним поделать. – Мне это совсем не нравится.
– Вот именно! И не только тебе. Никому не нравится. И когда я поняла это – я начала строить Переплет. Великий Переплет.
Я даже не сразу заметил, что Зверь стал говорить о себе в женском роде.
Зверь.
Книга.
Зверь-Книга.
23
Тот, кто красиво говорит и обладает привлекательной наружностью, редко бывает истинно человечен.
...Ел я торопливо, чавкая и давясь, совершенно не замечая вкуса съеденного. Я спешил. Спешил продолжить беседу со Зверем – потому что с Книгой, как я понял, беседовать было нельзя. Ее можно было только читать – а на это я не решался.
Хотел было подумать 'пока не решался', поперхнулся собственной наглостью и отложил эту мысль до лучших времен.
Первые страх и удивление прошли. Остался интерес. Иногда мне казалось, что интерес этот какой-то нездоровый, с привкусом мазохизма – видеть перед собой клыкастую морду, которой самое место в кошмарных снах, и слушать почти человеческий, обыденный голос, вещающий мне о тайнах бытия и здешнего мира. По-видимому, я коснулся чего-то древнего, настолько древнего, что мне страшно было заглянуть в ту Бездну, которая извергла моего обаятельного собеседника – а в определенном обаянии тому динозавру нельзя было отказать...
Не знаю, как в принципе можно беседовать со Зверем, а уж тем паче с Книгой, но мы беседовали. И довольно успешно. Наверное, Зверь и Книга уравновешивали друг друга, и то, что получалось в результате, оказывалось вполне разумным и приятным собеседником.
И весьма интересным.
Интересным – для меня. А я для него?
Надо думать, я ему (я предпочитал звать ящера в мужском роде) тоже приглянулся. Потому что когда в дверь сунулись обнаружившие пропажу Страничники – хозяин Книжного Ларя только скосил на них один глаз, и белые одеяния словно ветром сдуло.
Вместе с их содержимым.
– Понятливые, – в очередной раз оскалился-ухмыльнулся мой собеседник. – Отныне никто из моих людей тебя пальцем не тронет – хоть три тени отбрасывай.
И добавил, отвечая на мой недоуменный взгляд:
– Ты – мой гость. До поры до времени. Кроме того, мы еще не закончили разговор. Или даже и не начинали...
...Сейчас Он отдыхал, приняв облик Книги, а я подкреплял свои силы изрядным ужином, принесенным тремя не в меру услужливыми Страничниками. Вся святая троица явно недоумевала по моему поводу, и по поводу моей тени, мирно кушающей тень ужина – но предпочла благоразумно помалкивать.
А я спешно опустошал блюдо за блюдом, а блюда эти все приносили и приносили, и я никак не мог насытить свое вновь обретенное материальное тело, в котором проснулся поистине ЗВЕРСКИЙ голод.
Заразное это ЗВЕРСТВО, что ли?..
Сам ящер ужинать со мной не стал, за что я ему был очень признателен – Книга Книгой, а Зверь вполне мог в увлечении трапезой принять меня за очередную порцию...
Двигая изрядно уставшими челюстями, я вспоминал его последние слова. О Переплете. О раздвоении личности Зверь-Книги. О попытке переписать начисто судьбу целого мира.
По своему образу и подобию.
В принципе, идея любопытная: создать этакий кармический рай на отдельно взятой земле. Внутри Переплета, отражающего все поступки людей и немедленно воздающего по заслугам. За добро – добром, за зло – злом, око за око, зуб за зуб, всякому сверчку по шестку, всякой твари по паре и так далее. Причем все это в течение одной жизни, а не в загробной абстракции. Дешево и сердито.
Лихо, однако, закручено... Год за годом, глядишь – и добродетели будут у людей в крови, став чуть ли не безусловными рефлексами! Рай, как побочный эффект стремления Книги к самореализации...
Подали вино. Как и положено в раю. Я залпом осушил бокал и удовлетворенно откинулся на спинку кресла – кресло тоже приволокли Страничники, в самом начале ужина. Наконец-то я сыт!
Мысли замедлили свой бег, отдуваясь и фыркая, увязая в сонной эйфории. Книга? Подождет немного... Тыщу лет ждала, перебьется... что еще? Ах да, Талька, Бакс, Вилисса – надо бы попробовать 'нащупать' их...
Я честно попробовал – и ничего не получилось. Попробовал еще раз – с тем же результатом.
Ну и ладно. Позже разберемся. Не так страшен Зверь, как его малюют.
Зверь. Дверь... куда? А, верь не верь, не все ли равно...
