Весточкой из дому, словно, легло на пути.
Тихо вокруг, лишь урчит помаленьку нутро.
Видно настала пора подкрепиться пойти.
Печальнее повести не было в мире подлунном,
Чем повесть о девке Ван Сю и купце Лао Бо:
Она запросила шесть фыней с купца за услуги,
А он дал ей в морду разок и три фыни всего.
Сидел на ветке дятел длинный.
То был не дятел, как казалось,—
Опилками набитый филин
Сверкал стекляшками-глазами.
Так мы с тобою зренье тратим
В эфире внутренних извилин,
Как тот продолговатый дятел,
Который есть — набитый филин.
Стояла Мария в кустах у берёзы,
И медленно капали тихие слёзы.
Схватила графиня корову за хвост,
А граф ухватился за гриву. Но поздно.
Уж Тузик убитый валялся в пыли,
И мимо Марию куда-то несли,
И графа давно раздавило коровой,
И только графиню случайно спасли.
Только луна навещает теперь опустевший мой дом.
Цитра моя с каждым разом звучит всё печальней.
Где ты, любимая? Я шибко сильно скучаю.
Нешто опять убежала в Ханчжоу с проезжим купцом?
Однажды принцесса влюбилась в меня,
И бросилась с дерева вниз головой,
И там она шею свернула у пня
Безлунною ночью осенней порой.
ИЗ ТУРЕЦКОЙ КЛАССИЧЕСКОЙ ПОЭЗИИ КОНЦА ХУНГ ВЕКА
Любовь моя, ты где-то в Турции,
А я тут нюхаю настурции.
* * *
Под сакурой цветущей пивка попил.
Урчание в желудке полном
Отрадно слышать.
* * *
Домой возвращаюсь от девок.
Персики в цвету навевают
Приятные воспоминания.
* * *
Праздник Нового года.
Опять Муромато Акино
Зенки залил.
* * *
Всё ждал одну девку
Под сливой засохшей,
Да так и заснул.
* * *
Сандалии сняв,
Перехожу помаленьку ручей.
Не замочить бы подштанников!
* * *
Жирная девка,
Растянувшись, под деревом спит.
Такую б пощупать!
* * *
Холодный зимний ветер
Проникает сквозь тонкие одежды.
Задница стынет.
Когда приходит ночь и звуки замирают,
Незримо притаясь в кромешной тишине,
И только ты одна, как призрак попугая,
На ухо вновь и вновь бормочешь что-то мне.
