настоящие, а не потайные храмы, папа Юлий I воздвиг тут базилику, которую, как и большинство древних римских церквей, основательно переделали в XII веке при Иннокентии II (на строительство пошел мрамор из терм Каракаллы, а самого Иннокентия погребли тут же, в античном порфирном саркофаге, вытащенном из замка Святого Ангела). То немногое, что сохранилось от первоначального здания, развешено по стенам портика вместе с мраморными обломками из соседних катакомб. В XVIII веке базиликой занялись снова, но, к счастью, главное осталось нетронутым: спасся великолепный мозаичный пол в технике косматеско, а в апсиде по-прежнему сверкают мозаики. Их выкладывали уже после смерти Иннокентия: папа изображен там без квадратного нимба, зато – с миниатюрной моделью церкви. Ему составляют компанию святые, окружающие Христа и Мадонну, пророки и рука Всевышнего, тянущаяся из облаков. В конце XIII века добавилась еще и история Богоматери, которую Пьетро Каваллини выложил по заказу кардинала Стефанески (заказчик изображен в самом центре, вместе с Мадонной и апостолами). Кроме мозаик стоит взглянуть еще на деревянный резной потолок с росписью Доменикино и на древнюю икону в капелле Альтемпс. И – уже выходя – еще раз на мраморный коллаж в портике.
Если случится настроение посетить еще парочку церквей, то тут же за углом имеются: слева – Сан- Каллисто (San Callisto, VIII XVII века), впрочем, закрытая на бессрочную реставрацию, справа – Сант- Эджидио (Sant Egidio, XVII век) с Музеем римского фольклора, а чуть подальше – веселая барочная Санта-Мария-делла-Скала (Santa Maria della Scala) с кармелитской аптекой XVII века во втором этаже соседнего дома. Но лучше просто плутать по кривым проулкам, зацепляясь взглядом за плющ на фасаде, за мраморный барельф, за овощи в лавке и рожу за окном, постепенно выруливая к реке и снова забираясь в гущу средневековых построек.
В конце концов вас непременно вынесет к воротам Порта-Сеттимиана (Porta Settimiana), переделанным из триумфальной арки времен Септимия Севера. У самых ворот, в домике, почти проглоченном плющом (Via Santa Dorotea 20), жила Маргарита Лути, Рафаэлева Форнарина.
А за воротами начинается улица Лунгара (Via Lungara) – длинная (в целый километр) и совершенно прямая, что в этой части города смотрится по меньшей мере неожиданно. По сторонам ее идут сначала сплошные дворцы и виллы. Слева, под номером 10, возвышается нежно-розовая махина – палаццо Корсини (Palazzo Corsini, XV век; перестроен Фердинандо Фугой в XVIII веке). Он прославился в середине XVII века, когда сюда водворилась королева Кристина Шведская со всем своим штатом поэтов, шутов, музыкантов и кардиналов. Тогда, правда, дворец был известен как палаццо Риарио. Второй раз о нем заговорили при Наполеоне: тут поселился Жозеф Бонапарт. А закончилось все тем, что здание перешло Академии Линчеи, а из прилегавшего к нему роскошного парка устроили Ботанический сад (Orto Botanico). Окрестные мамаши водят туда детей – играть под пальмами; где-то между метасеквойями и кувшинками, прямо на траве заседают математики или кардиологи; в бамбуковых зарослях теряются парочки. Лучшего отдыха от достопримечательностей не придумать. Особо любопытные могут изучать таблички с описанием окружающей флоры.
Через улицу от палаццо Корсини – ограда виллы Фарнезина (Villa Farnesina). Построил ее главный ренессансный крез – сиенский банкир Агостино Киджи, кредитор нескольких пап и доброй половины остальных европейских государей. О приемах у Киджи ходили легенды. Говорили, что он приказывал слугам выкидывать драгоценные приборы в реку – дескать, проще новые завести (под окнами, правда, была протянута специальная сетка, которую ночью потихоньку вытягивали из воды). Естественно, резиденцию банкира строили и украшали самые лучшие художники, какие только имелись в ренессансном Риме: Бальдассаре Перуцци, Себастьяно дель Пьомбо, Джулио Романо, Содома, Рафаэль. Росписи великолепно сохранились, хотя наследники синьора Агостино очень быстро все растратили, и уже в 1590 году вынуждены были продать виллу. Именно тогда она получила свое нынешнее название: участок перешел к семейству Фарнезе. Следующими владельцами стали Бурбоны, устроившие на вилле зал заседаний Неаполитанской академии; дуче водворил сюда общенациональных академиков, а сейчас на верхних этажах базируется Академия Линчеи, которая в отличие от прочих римских академий специализируется в основном на точных и естественных науках. В анфиладах нижних залов устроен музей – пожалуй, самый жизнерадостный и светлый в городе.
Самое удивительное, что в паре сотен метров от всей этой красивой жизни, посреди вилл и идиллических садов, находится старинная и до сих пор действующая тюрьма Реджина- Чели (Regina Coeli). Пару веков назад, когда в ходу были уличные бои, а умение обхитрить иностранца считалось большой доблестью, существовала даже поговорка: 'Тот не римлянин, кто ни разу не преступал порога Реджина-Чели'.
Мосты через Тибр
Из мостов, фигурирующих на сегодняшней карте Рима, – а их 21 – в Средние века существовало лишь четыре: один вел к замку Святого Ангела (античный Pons Aelius, он же Pons Hadriani), один (античный Pons Aemilius) – в район нынешней площади Ин-Пишинула; еще два, мост Фабриция и мост Цестия, связывали город с островом Тиберина.
Эмилиева моста, возведенного в 179 году до н.э. цензорами Эмилием Лепидом и Фульвием Нобилиором, довольно быстро не стало: наводнение оставило от всего сооружения один лишь центральный пролет. Несколько раз мост пытались навести заново; больше всех усердствовал Павел III, который поручил было работы Микеланджело, но потом заказ у флорентийца отобрал и передал Нанни ди Баччо Биджо. Тот
