не женщина!
– Ты не поверишь, – задумчиво сказал Алекс, рассмотрев изображение. – Я знаю эту даму...
– Знаешь? Откуда?
– Ее портрет (не этот, другой) я видел среди вещей бати.
Глава 3
– Бать, можно вопрос? – обратился к отцу Алекс сразу после того, как внес в квартиру Ларины вещи, а сама она отправилась в ванную.
– Задавай, конечно, – пожал худыми плечами старик.
– Почему ты не сказал, что был знаком с Эллиной Берг?
Казалось, Михаил Степанович Дубцов давно ждал этого вопроса, потому что не удивился, а только вздохнул тяжело и, опустив глаза, медленно проговорил:
– Не хотел я, чтоб вы знали...
– О чем?
– Обо всем, что касается Эллины...
– Но почему?
– Да потому, что все глупости в своей жизни я совершил из-за нее. Матери вашей жизнь испортил. Егору. Да и себе тоже... – Он поднял на Алекса глаза. И тот поразился их выражению. Никогда раньше не видел он столько печали во взгляде бати. – Вот вы с Сережкой не верите, что бывают роковые женщины, а на самом деле они есть. Эллина, по крайней мере, именно из их числа. Всем, с кем ее сталкивала судьба, жизнь покалечила. И, главное, не целенаправленно (она никогда не была жестокой), а как-то само собой все получалось...
– Я не очень понимаю, к чему ты ведешь...
– Я любил ее, Саша! Любил так, что готов был на все, лишь бы она стала моей... Но она моей так и не стала!
– Постой... – Алекса осенила догадка, – так тот самый Мишка... Это ты?
Батя не ответил, но по его лицу все было ясно.
– Расскажи мне все, – попросил его Алекс.
– Мне стыдно, сынок, – хрипло сказал Михаил Степанович.
– Я не осужу... Не имею права...
– Нет, Саня, вот как раз ты и имеешь... – Он крутанул колеса своего кресла, направляя его в кухню. Серьезные разговоры он вел только там. – Но уж коль все раскрылось... У меня нет выбора...
– Я слушаю, батя.
– Я обманывал тебя с первых дней нашей встречи. Твой отец не спасал меня, и я ничем не был ему обязан. Когда-то мы дружили, тут я не соврал. Но как только между нами встала Эллина, всему пришел конец.
– Давай без общих фраз, ладно? Я пока ничего не понимаю...
– Я полюбил ее с первого взгляда. Помню, выхожу из штаба, а мне навстречу бежит женщина необыкновенной красоты. Глаза горят, локоны развеваются. Вся такая яркая, глазастая, темноволосая, смугло-румяная, шинель нараспашку, а на руке бинт белеет... Думаю, к кому ж она так бежит? Оказалось, к Егору, другу моему... Чуть не упав, подскочила к нему, бросилась на грудь, а у самой ранение свежее, больно ей... Но радости... – Он прикрыл глаза ладонью, будто ее образ до сих пор стоит перед глазами и слепит его. – А потом она пела для него. Нет, понятно, что для всех солдат и офицеров, но обращалась она именно к Егору. Боже... Как я ему завидовал! После выступления я попытался с ней подружиться, но Эллина не воспринимала никого вокруг, только своего Малыша... А потом она исчезла! Но ее образ оставался со мной. Эллину я не видел три с лишним года. Когда война закончилась и мы вернулись с фронта, первое, что я сделал, это упросил Егора взять меня с собой к ней в гости. Эллина не особенно обрадовалась встрече со мной. А вот я... Я чуть от счастья не умер, когда увидел ее вновь... – Он радостно улыбнулся: воскрешая в памяти те моменты, он, очевидно, воскрешал и эмоции. – Вскоре Эллина с Егором поругались. У них постоянно случались ссоры. На ровном месте! И я решил этим воспользоваться. Пришел делать ей предложение...
– Но она отказала?
– Да. И отказывала мне еще десяток раз! Но я не отступал. Я хотел заполучить Эллину любой ценой. Вот почему я пошел на подлость... – Бате трудно было говорить. Руки его тряслись больше обычного, лицо напоминало скорбную маску. Алекс хотел его остановить, но Михаил Степанович, поняв это, упрямо мотнул головой. Он решил облегчить душу. – Ты знаешь, что я был «особистом». В войну я расследовал дела о побегах и взятии в плен. Сейчас ни для кого не секрет, что солдат, угодивший к фашистам даже на день, становился объектом для подозрения в связи с врагом. Его за это время могли завербовать, значит, он автоматически попадал под категорию «потенциальных предателей». Так вот твой отец пробыл в плену неделю. Но сбежал и вернулся в расположение части. Я, как его друг, замял это дело. И пообещал не вспоминать до конца жизни...
– Обещания не сдержал, так я понимаю?
– Совершенно верно, – понурился батя. – В 1946-м, когда Эллина в десятый раз мне отказала, я выставил Егору ультиматум. Я сказал ему: или ты от нее отказываешься, или я возобновляю дело, и ты отправляешься по этапу. Егор знал, что в моих силах упечь его надолго. Поэтому вынужден был разорвать связь с Эллиной...
– В смысле, уйти от нее?
– Просто уйти – не выход. Они все равно помирились бы. Эллина вернула бы его, она умела манипулировать мужчинами, даже такими, как твой отец. Мне нужно было сделать так, чтоб Эллина разочаровалась в Егоре и сама его бросила. Зная, что она не прощает предательства, я вынудил твоего отца написать на нее донос. В его оправдание могу сказать, что я уверил его в том, что Эллине ничего не грозит. Я просто покажу его ей (в качестве доказательства его предательства), а потом уничтожу. Егор сделал так, как я ему велел...
– Не может быть, – только и мог выговорить Алекс.
– Почему, Саня? Егор себя спасал. В этом нет ничего такого... Многие в то время поступали так же. Тем более с его стороны это было не совсем предательство, скорее компромисс...
– Нет, это было именно оно, – жестко заявил Алекс. – Я лучше б в лагеря отправился, чем вот так отказался от любимой женщины...
– Хорошо строить из себя идеалиста, когда тебе ничего не угрожает, – сердито сказал батя. – А ты пожил бы в то время!
– Спасибо, что защищаешь его, но... – Алексу стало не по себе. Не ожидал он услышать о своем кумире-отце нечто подобное. – Не надо, бать. Просто излагай факты.
– Егор написал донос. Эллину забрали. Ее дело вел я. На первом же допросе я показал ей материалы дела... – Старик потянулся к стакану и сделал жадный глоток. – Что с ней было, когда она увидела на доносе подпись Егора, я не могу передать словами. Она будто умерла на миг, потом воскресла, но не до конца... Тело функционирует, а душа в него не вернулась. И глаза, которые, как известно, зеркало души, ничего не отражают. Пустые стали... Я даже испугался тогда! И поймал себя на мысли, что хочу дать задний ход, но... поборол в себе эту слабость. И предложил Эллине сделку. Я пообещал ей замять дело в случае, если она станет моей. Зная, как она боится элементарных трудностей, я не сомневался, что ради того, чтобы избежать заключения, она на все пойдет... Но я ошибся. Эллина мне отказала!
– Почему? Неужели ты был ей настолько неприятен?
– Я был ей неприятен, тут ты не ошибаешься. Ее всю переворачивало, когда я лишь к ней прикасался. Хотя, знаешь, ее от многих мутило, но это не мешало ей с ними спать. Ради выгоды она готова была перебороть в себе всякую брезгливость. Думаю, причина ее отказа не в этом... Эллина была не в себе. Предательство Малыша раздавило ее. Эллина так погрузилась в свое горе, что ей стало все равно, что с ней будет...
– Что же было дальше?
– Ты знаешь, что было дальше. Эллину обвинили в шпионаже и осудили на двадцать пять лет. Сколько я ни пытался ее уговорить, ничего не получалось. На допросах она просто-напросто молчала. Сказав мне однажды «нет» и повторив его потом многократно, она больше со мной не разговаривала... – Он потянулся к
