ДНЕВНИКИ

научное богословие говорит (в учебниках): 'Церковь верит', то эта вера отчуждена в авторитет внешних 'догматов', само слово 'вера', иными словами, тут не включает в себя понятия и реальности 'опыта'. И потому слово 'опыт' звучит как чуть ли не какие-то субъективные настроения, эмоции и чувства.

Четверг, 15 февраля 1979

Все тот же мороз, все та же застывшая в ледяном холоде жизнь.

Вчера несколько часов над ответом [на письмо о. Игоря Верника из Парижа]. Как легко рушится и исчезает понимание друг друга, когда совершается что-то страшное, из ряда вон выходящее – как смерть Вани [Морозова]. Люди, буквально проведшие всю свою жизнь в общении, знающие друг друга чуть ли не с детства, оказываются по отношению друг к другу слепыми и глухими лейбницевскими монадами. Половина из них – священники, все – 'живут Церковью'. И куда девается все то, что годами так хорошо, так красноречиво объясняется в лекциях, на съездах, в проповедях? Ненависть во имя 'правды' и 'справедливости' – самая из всех страшная.

1 против течения (фр.).

Среда, 21 февраля 1979

Тоска и отвращение от новостей. В Персии – расстрелы, в Китае – война, в Африке – терроризм, в Балтиморе – толпа, воспользовавшись снегом, громит лавки. Чувство какого-то полного разложения всего, самой ткани жизни. 'Мир во зле лежит'1 , и всему этому можно не удивляться. И тоска моя не от этого – а от страшной слабости, низменности 'белого' и, это значит, христианского , хотя бы по истокам своим, мира. Все, что этот мир знает, это – продавать свою 'технологию' и 'advanced weaponry'2 , западный стиль жизни, то есть с 'appliances'3 и небоскребами. Когда же 'желудок' небелых народов перестает переваривать эту 'технологию', все рушится, все падает, и вот – только тысячи этих орущих людей и поднятых кулаков. Кровь. 'Революция'. Говорят: ислам и его возрождение. Но я не верю в это 'возрождение'. Недаром тот же 'аятолла', хотя и произносит слово 'ислам' каждую минуту, преуспел-то не в исламе и не исламом, а 'революцией'. И революция слопает и его, и ислам, а она не от ислама – а от все того же 'демонизма' Запада. 'Праведник', 'аскет', руководящий 'революцией'… Страшный обман. И идиоты в 'Нью-Йорк тайме' страшно огорчаются, что пока что единственное, что праведник этот сделал, это – расстрелял двадцать тысяч генералов, открыл страшные клапаны мести, крови и разрушения.

В Китае – обратный процесс. От обожествления 'праведника' – к 'технологии' и 'appliances'. Восторг американских газет: китаянкам позволено [завивать волосы], а китайцам – пить кока-колу! Торжество свободы и демократии!

И ведь что грустно и презренно. Не будь у этого 'ислама' в Аравии, в Персии – нефти , то никто бы и внимания не обратил на них и не было бы никакого 'возрождения'. Но нефть – это и Немезида этих народов. Ею-то они и захлебнутся.

Письма из России – от о. Г. Якунина. Он читает мое 'Введение [в литургическое богословие]' и требует немедленных 'реформ' – Церкви, богослужения… Поскорее, сразу!..

От всего этого ухожу – урывками – в писание 'Литургии'. Пока пишу – радость. Потом – сомнения. Ни в одном из своих писаний я так не сомневался, ни одно не писал с таким трудом: шестнадцать страниц с лета!

Четверг, 22 февраля 1979

Все тот же – действительно страстный – интерес к событиям в Иране. Газеты полны войной между Китаем и Вьетнамом, а я как будто заворожен вот только одним этим 'аятоллой'. Конечно, я знаю почему… Из-за 'религии', из-за того, что в Иране сейчас фокус того, что происходит с христианством: его обессиливания, его 'отмирания' как силы в истории. Сегодня где-то на задворках 'Нью-Йорк тайме', петитом: 'Папа высказался за social justice… 4'.

1 1Ин.5:19.

2 самое современное оружие (англ.).

3 бытовой техникой (англ.).

4 социальную справедливость (англ.).

450

Big deal1 , как говорят американцы. Но даже у себя дома, в Италии, он бессилен – против аборта, против террора, против разврата. Остаются прописи, да еще – прописи 'с расчетом'. А в Иране сила ислама вспыхнула в этом старике… Другое дело, что ее победит и раздавит тот же 'Запад' другой своей 'силой': страшной мистикой 'революции', 'масс', 'марксизма- ленинизма'… Но Запад как христианство умирает. И это ставит столько глубочайших вопросов о сущности христианства. Ведь даже ислам, в конечном итоге, есть антихристианство. Итак, выходит как будто, что:

– Запад – секулярный, гедонистический, технологический и т.д. – живет своим отречением от христианства, подчеркиваю – не равнодушием к нему, а именно отречением ('счастье', 'экономика', 'пол', 'аборт'…);

– Запад 'революционный' живет своей борьбой с христианством, с 'христианским человеком', homo christianus;

– Восток разделен между западным 'отречением' (Япония, теперь, может быть, Китай, их мечта 'модернизироваться') и – борьбой с ним под знаменем будь то 'революции', будь то ислама.

'Смерть' христианства. Это звучит страшно. Но так ли это? Мне все время 'кажется' (и это какой-то внутренний свет и радость), что 'смерть христианства' нужна, чтобы воскрес Христос . Ибо смертельная слабость христианства только в одном – в забвении им, в вынесении им 'за скобки' Христа. Но вот в Евангелии Христос говорит всегда: Я . Говорит о Себе, что Он вернется со славою, Он будет царствовать, Его нужно любить, ждать, Ему и о Нем радоваться. Когда от христианства – как уже сейчас – 'ничего не останется', видным снова станет только Христос, а с Ним 'ничего не поделать' ни революции, ни исламу, ни гедонизму, ни феминизму… Вот время для молитвы: 'Ей! Гряди, Господи Иисусе…'

New Skete. Cambridge, N.Y. Пятница, 23 февраля 1979

Перед чином принятия Нового Скита в Православие. Прилетел сюда вчера с Митрополитом. Это уже мое третье посещение – и все то же впечатление света, простоты, радости. Ничего надуманного, показного… Кругом заснеженные горы… Мороз. Сильная простуда.

Понедельник, 26 февраля 1979

В пятницу вечером, после возвращения из Нового Скита и всей радости, там испытанной, ужин у К.Б. Рассказ А. о ссорах и конфликтах в Наяке. Совершеннейшая гоголевщина, но лишний раз заставляющая задуматься об эмиграции. Как всякий живой организм, эмиграция жила и живет в первую очередь инстинктом самосохранения. А для самосохранения ссоры, например, не менее нужны, чем 'чувство локтя', 'единомыслие' и т.д. И поэтому довольно странным, но, в сущности, вполне объяснимым становится тот факт, что в ссорах этих менее всего важна причина спора, то, о чем ссорятся. Эти причи-

1 Ну и что с того? (англ.).

451

ны, как правило, очень быстро превращаются в 'миф', в нечто почти неуловимое. Ибо функция ссоры в том, что она позволяет людям ощутить себя 'принципиальными', 'служащими делу' и, значит, – живыми. И это так потому, что главная ссора, 'конститутивный признак' эмиграции – 'большевики' – отвлеченна, в повседневной жизни 'невоплотима', ею не проживешь. А ссорой можно наполнить все 'свободное' время. Закон эмигрантского существования: те, кто не любит ссориться, устраивают балы и тоже могут найти занятие – бесконечное – в примирении ссорящихся. Те, кто любит ссориться, – ссорятся… Но функцию и то, и другое исполняют ту же самую.

Вчера после обеда в госпитале у Тани Лопухиной, попавшей в