ДНЕВНИКИ 1973-1983

Завтра – выборы во Франции. Купил французские журналы – L'Express, Le Monde – и весь вечер вчера читал. Ужасающая слепота Запада, это дешевое увлечение всем, что 'слева', разлив демагогии. И все это после страшного опыта всех этих десятилетий, после 'Гулага'. Действительно – ушами будут слышать и не услышат, глазами смотреть – и не увидят1 … Стихийный закат Запада.

1 Ср. Мф.13:15; Мк.8:18; Рим.11:8.

В четверг вечером – лекция о Солженицыне в Lafayette College, в Пенсильвании. Поездка туда – весенним вечером, через поля, фермы. Удивительная красота и радость ранней весны. Хороший вечер, милые люди. Все зло от 'идеологий', от идеологизма. Цель и критерий власти: 'общее благо', и только. Но оно как раз не 'идеологично'.

Понедельник, 6 мая 1974

В Binghampton, у о. Бориса Власенко. Проповедовал на утрени, проповедовал на Литургии, две 'беседы' с прихожанами, потом – с двух до пяти: собрание с местным духовенством. В общем полюбил эти 'погружения в базу', и меня совсем не смущает чудовищная примитивность вопросов, волнующих людей (нужно ли женщинам покрывать голову в церкви, календарь, обряды), – в них все же больше подлинности, чем в разговорах о 'духовности'.

Среда, 8 мая 1974

Преполовение. Ранняя Литургия. Цветущее блаженство мая: день за днем такое сияние, такое цветение, что диву даешься. Завтра – последние лекции в этом учебном году. Письмо от [брата] Андрея.

Понедельник, 13 мая 1974

В субботу открытка от Солженицына (в ответ на мое письмо об отелях и т.д.):

'Дорогой о. Александр!

На аэродроме Вы возьмете такси и немедленно приедете ко мне. Отсюда мы тотчас выедем с Вами в горы , где Вы и проведете у меня сутки-другие (и выспитесь отлично). Там и наговоримся. Я настоящий собеседник – только вн е города. В последний день вернемся домой, и тут отслужите.

Поверьте – это лучшая программа, которую я не предлагаю никому. Никаких отелей! Обнимаю Вас и жду…'

Вторник, 14 мая 1974

На прошлой неделе – два дня в Rochester. Лекция. Две телевизии. Прием. Журналисты. В субботу – лекция семинаристам-грекам, тихоновцам и нашим. Исповеди. Всенощная. В воскресенье – Бостон. Вчера – радио 'Свобода'. Письмо и речь Митрополита на завтрашнем Синоде. И т.д. И при этом – ларингит (без голоса) и качающиеся зубы… И от всего этого загромождения – опустошается душа…

После разговора с D.D. в аэроплане (из Бостона) думал о своей жизни. Я ощущаю себя неизменно 'созерцателем' – не в смысле, конечно, какой-то напряженной 'духовной жизни' (о нет!), а в житейском смысле. Я люблю читать, думать, писать. Люблю друзей и спокойствие и бесконечно счастлив один, дома, с семьей. А вместе с тем вся моя жизнь – одна сплошная обреченность

на 'действие' – в церкви, в семинарии и т.д., на 'решения' и на 'ответственность'. Как бы сказать? Меня постоянно вмешивают в дела, в которые я совсем – нутром – не хочу вмешиваться. Многие, если не все, считают меня, наверное, необычайно властолюбивым, амбициозным человеком, 'активистом'. Но, по совести, я знаю, что я этого не хочу и не ищу. Откуда же это и почему – всегда приходит? Я вмешан решительно во все и всюду, во всем оказываюсь своего рода 'ответственным', если не козлом отпущения. И вот в 52 года я так и не могу решить: что мне делать? Принять это 'вмешивание' и нести его – при всем внутреннем нежелании, отталкивании – или же пытаться освободиться? Что правильно, а что малодушие? 'Il faut que chacun suive sa pente pourvu que ce soit en remontant…'1 . Но что делать, когда неясно, в чем именно моя 'pente'?

Вторник, 21 мая 1974

Все эти дни – в суматохе и делах – ничего не записывал. Хочу, поэтому, отметить только главное:

В прошлый вторник вечером (14-го) – у Штейнов с Коржавиным, Борисом Зубок и Балашовым (только что из СССР). Их страстные споры между собой.

В среду 15-го – синод в Сайоссете, избрание владыки Сильвестра Временно Управляющим и т.д.

В четверг 16-го – ужин у нас оканчивающих студентов.

В пятницу 17-го – бесконечный совет профессоров.

В субботу 18-го – выпуск. Литургия с вл. Феодосием. Board of Trustees2 , обычные церемонии.

Наконец вчера – 20-го – поездка в Тихоновский монастырь для разговора с вл. Германом и вл. Киприаном. Главное – сама поездка, из-за невозможной красоты дня, цветущих лесов, залитых солнцем полей. Как будто принял ванну одиночества, счастья, тишины. После всех этих суетных дней это было острое блаженство.

Известие об аресте в Москве о. Дмитрия Дудко.

Среда, 22 мая 1974 . Отдание Пасхи

Вчера – весь день в Нью-Йорке. Разговор с таксистом-поляком: 'В Америке слишком много свободы…' А в России – слишком мало. И то, и другое правда, но как решается это уравнение? И опять мне кажется, что прав Солженицын: свобода без нравственного этажа – сама себя разлагает. Этой свободе 'учат' в университетах: страшная судьба женщин, погибших в Лос-Анджелесе в перестрелке с полицией, – все как одна 'радикализировались' в университете.

1 'Каждый должен следовать своей наклонной, лишь бы она шла по восходящей' (фр.).

2 Попечительский совет (англ.).

Четверг, 23 мая 1974. Вознесение (до Литургии)

Вчера, после всенощной, исповеди. Каждому то же самое: освобождаться от пут мелочности. Мелочность – души, отношений, интересов, 'забот' – не только мешает Богу в душе, она и есть сущность демонического. Падший мир – это, прежде всего, мир 'мелочный', мир, в котором не звучит высокое. В нем и религия непременно становится мелочной. Искажение христианства не от 'ересей', а от 'падения'. Падение – вниз, а внизу – мелочное.

Я хотел бы написать для себя, по возможности – абсолютно правдиво, в чем моя вера. Осознать тот строй символов – слов, настроений и т.д., что ее – во мне и для меня – выражают. Единственный важный вопрос: как объективная вера становится субъективной, прорастает в душе как вера личная? Как общие слова становятся своими ? 'Вера Церкви', 'вера Отцов' – но ведь тогда только и живет она, когда становится своей.

Суббота, 25 мая 1974

Два дня до отъезда к Солженицыну. Нарастание внутреннего волнения – 'каково будет целование сие…'1 . А тут еще звонок за звонком – скажите С., передайте С., внушите С., попытайтесь убедить С., спросите С. Письмо от Никиты: 'С. издерганный…' Изгнание для него гораздо труднее, чем могло казаться сначала. Нетерпеливый. Требовательный.

И все же – хорошая тишина внутри, мир. Будет то, что нужно и как нужно.

Понедельник, 17 июня 1974

Вчера вернулся из Европы. Сначала – с 28 по 31 мая – у Солженицына в его горном уединении, вдвоем с ним все время. Перепишу сюда записки из моей книжечки, которые я набрасывал там, каждый вечер. И уж только потом, может быть, смогу подводить 'итоги' этим – самым знаменательным – дням моей жизни.

Потом – Париж, съезд Движения, неделя суеты, встреч, разговоров.

А с 10 по 15 июня с Льяной в Венеции, в золотом свете этого удивительного города. Такой 'anticlimax'2 солженицынским дням… В Венеции же прочел второй том 'Гулага'.

'ГОРНАЯ ВСТРЕЧА'

(переписано из записной книжки, которую я брал с собой в Цюрих)

'Горная встреча' – из надписи, сделанной С. на подаренном мне карманном 'Гулаге': 'Дорогому о. А.Ш. в дни нашей горной встречи, к которой мы давно приближались взаимным угадыванием…'

1 Лк.1:29.

2 спад, разрядка напряжения (англ.).