Он свергнуть хочет властелина с трона. Все наблюдая, примечая вмиг, Он вновь и вновь желаньем загорался… Томился тем, что счастья не достиг, Но все-таки покуда не сдавался И с негой бесконечной любовался Под нежной кожей жилок синевой, Кораллом губ и шеи белизной. Как лев играет с жертвою в пустыне И не спешит терзать добычу он, Так медлит нерешительный Тарквиний, Как будто пыл глазами утолен. Он совершенно, впрочем, не смирен И вздох желанья подавить не в силах… И снова кровь неистовствует в жилах. Как яростных наемников орда Злодейски грабит мирное селенье, Насилует и губит иногда Детей и матерей без сожаленья, Так рвется кровь злодея в наступленье, А сердце гул тревоги захлестнул, Оно войска толкает на разгул. И сердце будит взоры барабаном, А взоры отдают руке приказ, И дерзкая рука за талисманом В атаку устремляется тотчас На грудь, открытую для жадных глаз… И кровь ушла сквозь жилки голубые, И побледнели башенки пустые. Кровь хлынула в таинственный покой, Где госпожа властительная дремлет, Напомнить об осаде роковой: И вот уж сердце тайный страх объемлет, Открыв глаза, она с тревогой внемлет, Встречает, взор беду со всех сторон: Он факелом чадящим ослеплен. Бывает так, что женщина кошмаром Во тьме ночной от снов пробуждена: Ей призраки почудились, недаром Трепещет от волнения она… О ужас беспредельный! Так полна Лукреция и страха и печали: Пред ней живые призраки предстали. Она дрожит, вся с головы до ног, От страха, как подстреленная птица… Видений фантастических поток Пред ней в тумане пенится и мчится: Он лишь в уме расстроенном родится! Непослушаньем глаз ум разъярен, И тайный ужас в них вселяет он. Уже рука на грудь белее снега Легла, как разрушительный таран, И сердце, утомленное от бега, Уже на грани гибели от ран… Злодей готовит штурма ураган: Не жалость в нем, а яростное пламя… Прорвался враг, и город взят войсками! Сперва язык трубою громовой Противника зовет к переговорам, Но бледный лик над простынь белизной Ответствует презреньем и укором… Молчит Тарквиний, он не склонен к спорам! Она упорствует: «Как он посмел? И в чем источник этих страшных дел?» Он отвечает: «Твой румянец алый! Ведь даже лилия пред ним бледна И роза от досады запылала… Лишь в нем и заключается вина! Моя душа решимости полна Взять замок твой! Сама ты виновата, Что предали тебя твои солдаты! Но ты меня напрасно не кляни: Здесь красота расставила капканы… Тебя во власть мае отдали они, Чтоб мог я наслаждаться невозбранно. Я к цели шел с могуществом титана: Хоть разум вожделенье сжег дотла,
