— Вы тут, Билл?
Голос ее. В щелку двери можно разглядеть и фигуру.
— Билл!
Ответить он не мог, только глотал.
— Да? — выговорил он.
— Вы сейчас пришли?
— Да.
— Значит… вы слышали?
— Да.
Повисло молчание, потом дверь тихо закрылась.
Проснулся он в десять часов. Первым его чувством был стыд. Как же он мог проспать целую ночь? Где тонкость, где ранимость? Где высшие чувства? Одно слово, бревно. Он не оправдывал себя усталостью, просто был собой недоволен. Все ушло — и надежда, и радость, и достоинство.
Элизабет он встретил в коридоре. К одиннадцати годам создания женского пола обретают умение себя вести, которого мужчинам не достигнуть и к восьмидесяти. Она была бледновата, немного устала — но и все. Веселой бы ее не назвали, а сдержанной — пожалуйста.
— Надеюсь, я вас не разбудила? Вам бы еще поспать.
Он сильнее запрезирал себя — бездушное чучело, ему бы только спать.
— Мы уже позавтракали. Натти пошел гулять, какая погода! Ваш завтрак — в духовке.
Ну, что это! Хорошо, сон, но еще и еда!
— Нет, спасибо. Я не голоден.
— Пожалуйста!
— Честное слово…
— Я очень прошу…
Он покорно пошел за ней. Как практичны женщины! Однако он позавтракал. Она молча смотрела через стол.
— Поели?
— Да, спасибо. Она помолчала.
— Вот что, все очень запуталось. Лучше я объясню, почему он это сказал. Не закурите?
— Нет, спасибо.
— Легче будет.
— Не думаю.
В окно влетела пчела. Элизабет последила за ней, потом повернулась к Биллу.
— Он хотел меня утешить. Билл промолчал.
— Понимаете, он не может себе представить, что я вас люблю. Он понимает только деньги. Я думаю, потому он вас и пригласил. Узнал в Нью-Йорке, кто вы, наверное, в ресторане. Так что в этом смысле вчерашняя барышня права.
— Вы слышали?
— Ничего не могла поделать. Да она и хотела, чтобы я слышала, зачем ей иначе повышать голос. Я зашла посмотреть, нет ли Натти, а она там была. Вы меня не видели, вы стояли спиной. А она видела.
— Вы не спрашиваете, кто это?
— Неважно. Важно, что она сказала — мы знаем, что вы лорд Долиш.
— А вы знали?
— Натти признался дня два-три назад, — она покраснела. — Наверное, вы не поверите, но мне это все равно. Я думала, этот лорд — мерзавец, а то он не выжал бы деньги из дядюшки. Когда я познакомилась с вами, я сразу поняла, что ошиблась. И потом, я вспомнила, что вы предложили мне половину денег. Так что вы — не тот, кого я терпеть не могла. И мне неважно, что вы богаты. Я вас полюбила. Все бы хорошо, но эта девушка сказала вам слишком много правды. И Натти меня утешал.
— Я…
— Постойте, я скажу про Натти. Я все удивлялась, откуда он взял деньги на поездку. Вчера он сказал мне. Надеюсь, вы его знаете, и не удивитесь, что он занял у аптекаря под это завещание, а потом у всех других торговцев. Они это выяснили, и вчера один из них сюда пришел. Ругался, грозил арестом…
И тут я прихожу и говорю о помолвке. Представляете? Он решил, что я узнала про его штуки и его спасаю. Я стала его уверять, он — меня утешать. Это вы и слышали. Можете верить, можете не верить.
— Я верю, — сказал он. — Я вам всегда верю. Она покачала головой.
— А свидетельства?
— Бог с ними.
— Нет. Вы убедите себя на минуту, а потом начнутся сомнения. Вы же не
— Я знаю вас. Вы не можете плохо поступить.
— Вот поступила же.
— Это неважно.
— Теперь.
— Всегда.
Она покачала головой.
— Спасибо вам, но это невозможно. Я очень люблю вас и потому — уезжайте.
— Уезжать?
— Да. Иначе будет слишком трудно. Я не смогу жить с вами всю жизнь, гадая, верите вы мне или не верите. То будет побеждать чутье, то разум. Всякие мелочи изведут вас, вы не сможете от них избавиться. Ссоры — ведь все люди ссорятся — будут вас убеждать, что я вас обманула. Что вы обо мне знаете? Мы, в сущности, незнакомы. Мы судим наугад.
Она взглянула на часы.
— Пора паковать вещи, а то опоздаете. Он горько рассмеялся.
— Вы выгоняете меня?
— Да. Я хочу, чтобы вы уехали, пока я могу удержаться.
— Если вам так трудно, зачем же…
— Откуда вы знаете, что я не лгу? Может, это хитрый заговор?
— Да, дело плохо, — сказал он. — Слишком много сложностей.
— Вам кажется, — сказала она, — что я все нарочно усложняю. Нет, я просто смотрю в будущее. Если бы я хотела поймать вас из-за денег, я бы вела себя именно так. Рано или поздно это придет вам в голову. Вы будете бороться, отталкивать такую мысль — но не вечно же! Она вас одолеет.
Он беспомощно пожал плечами.
— Как тут поспоришь?
— Вот именно. Ну, сложим вещи.
— Сейчас-сейчас. Не беспокойтесь.
— Ни один мужчина не умеет их складывать.
Он пошел к себе, вынул чемодан, символ конца, и стал смотреть, как мелькают на фоне окна ее золотистые волосы. Она аккуратно складывала вещи, словно нежная заботливая жена. Жестоко, думал он, представлять домашнюю сцену, когда они расстаются. Что тут обдумывать? Глупо, безжалостно, обе жизни сломаны.
Снова ему довелось встретиться с женской практичностью. Она держала что-то в руке, огорченно покачивая головой.
— Что ж вы не сказали? Носки все в дырках! Как это они умеют перейти от горя к носкам?
