Действительно, странно. Стандартным способом зачистки концов здесь, в Щелицах, стал выстрел в голову. Не только три женщины в увенчанной антеннами избе, но и Анна, с которой агент Алладина полгода прожил во внебрачном сожительстве, погибла именно так… А уж она-то наверняка имела куда больше информации о сожителе, чем подпольная торговка.
– Как бы этот гипноблок чего большего не скрывал, – задумчиво сказал Лесник.
– Примем меры, – сумрачно ответил Алладин.
Меры приняли. Тамара получила инъекцию успокаивающего и без протестов расположилась в зарешеченном отсеке одного из кунгов. Ладно хоть не в криокамере рефрижератора. Первый трофей, совсем не радующий.
Обыск дома никаких интересных результатов не принес – если, конечно, не интересоваться технологией подпольного разлива псевдоводки и относительно работоспособными конструкциями из трех сломанных телевизоров.
Однако находка, заставившая призадуматься, состоялась-таки. Не здесь – в избе, где три женщины (ныне мертвые), отвечали (покуда были живы) на звонки граждан и гражданок, привлеченных рекламой в «Магическом вестнике». Содержимое найденного в подполе тайника заставило Лесника удивленно присвистнуть…
3.
– Шлем Барченко… – удивился Алладин ничуть не меньше коллеги. – Антиквариат… Из музея, небось, скомуниздили.
– Там, в музее, один экземпляр, – ответил Лесник, так и этак рассматривая странную находку. Вернее, находок оказалось ровно три: два глухих, закрывающих лицо шлема, напоминающих амуницию астронавтов – но не настоящих, а персонажей фантастических фильмов докосмической эры. И футляр-укладка с девятью Дыевыми ножами – этот обыденный (для инквизиторов, конечно) предмет особого интереса не вызвал.
Алладин продолжал настаивать на музейной версии:
– Из запасников, значит. Где еще такой раритет откопаешь?
Разумеется, он имел в виду не Эрмитаж, и не Русский музей, и не другое заведение схожего плана, несущее в массы искусство и культуру – но жутковатый спецмузей Инквизиции, осмотр экспозиций которого не рекомендован людям со слабыми нервами.
Лесник закончил изучение. И покачал головой.
– Не то… Ты тот шлем в руках держал?
– Зачем? – удивился Алладин. – На витрине видел, через стекло.
– А мне доводилось. Там полимеров нет, кожа да алюминий. А тут посмотри на подголовник – пластик. Хотя это не так важно – в конце концов, могли и заменить обветшавшую кожу. Но ты вот сюда взгляни… Лесник повернул шлем затылочной частью.
– Ну, разъём… – не понял Алладин. – Там, где и полагается.
– Совсем другой, чем на старом шлеме. Тот разъём был круглый и раза в три больше, чем этот, и штырьки другие – куда толще и длиннее. А тут крохотные, и сам разъем плоский. Современная штучка.
– Убедил… – не стал спорить Алладин.
Действительно, в ходе модернизации старого шлема трудно заменить разъем на отличающийся по форме и размеру. Заменить незаметно вообще невозможно – отверстие для него формуется еще перед отливкой заготовки.
Вывод прост: кто-то в наши дни активно использует (или по меньшей мере изготавливает) разработку ученого-мистика Барченко, в 20-е и 30-е годы двадцатого века весьма известного узкому кругу людей. В те времена Барченко активно пытался применить самые современные методы для исследования вещей, напрочь отрицавшихся тогдашней наукой. И кое-кто заинтересовался его идеями – кое-кто из людей, стоявших у власти в стране, объявившей воинствующий материализм государственной доктриной… Господа материалисты удивительно падки на мистику, стоит лишь облечь ее в научную терминологию.
Шлем, получивший имя своего создателя, предназначался для опытов по передаче мыслей на расстояние – при помощи технических устройств.
– Боюсь, из той мини-АТС не только блок памяти вывинтили, – предположил Алладин.
Лесник согласно кивнул.
– Вполне возможно. Усилители и передатчики занимали в лаборатории Барченко здоровенные шкафы, нашпигованные радиолампами, – а при нынешней элементной базе можно их собрать в такой вот коробочке.
И Лесник показал разведенными пальцами – в какой.
4.
Дыевы ножи, показавшиеся беглому взгляду Лесника самыми обычными – при ближайшем рассмотрении выглядели иначе. Почти такие же – но другие. Очень похожие – но другие. Даже рукоять – на вид совершенно стандартная, деревянная – лежала на руке как-то непривычно.
Он вынул свой нож из вшитых внутри рукава ножен, приложил к трофейному. Так и есть – клинок чужого оружия на пять-шесть миллиметров длиннее, и зубья отстоят от него под чуть более пологим углом.
Алладин следил за его манипуляциями вполглаза, продолжая изучать шлем.
– Не наш нож, – констатировал Лесник.
– Может и наш, – не согласился Алладин. – Нынешняя модификация не первая и не единственная. Может, мы таких уже не застали… Да и вообще, Дыев нож – след в никуда. За тысячу с лишним лет кто только их не использовал… Кучу версий можно придумать. Например, не все секретные подразделения
