в щелку, когда ее место там, внизу? Но тут же девушка заставила себя вспомнить, что ненавидит этого человека, который женился на ней за два миллиона долларов. Нет сомнения, это на ее деньги куплено все, что они сейчас едят с золотых тарелок; это на ее деньги приобрели вино; это на ее деньги наняли лакеев.
Она закрыла глаза, как будто этот вид был для нее невыносим, и, повернувшись, покинула галерею менестрелей — спустилась по лестнице, прошла по коридору и вошла в гостиную, которую они делили пополам с мисс Маршбанкс.
— Почему вы ушли? — спросила мисс Маршбанкс, поспешно войдя в гостиную почти вслед за ней. — Я как раз собирался рассказать вам, кто есть кто. Вы заметили, как великолепно выглядела леди Роухамптон? Она сидела справа от герцога. Это одна из первых красавиц Англии. Мне бы также хотелось, чтобы вы обратили внимание на леди Престон; она наполовину француженка, и, говорят, ни один мужчина не может устоять перед ней.
— Я вам очень благодарна, что вы показали мне все, — заверила ее Вирджиния. — Большое спасибо. Но сейчас прошу меня извинить, мне нужен глоток свежего воздуха.
Она выскользнула из комнаты, прежде чем мисс Маршбанкс смогла вымолвить слово, и, найдя нужную дверь, вышла в сад. Ее занимала одна мысль — спастись от замка и от происходящего в Большом банкетном зале. Сама не зная почему, Вирджиния не хотела ничего слышать о них — этих чудесных женщинах со всеми их нарядами, драгоценностями и знатным происхождением.
«Я вернусь в Америку через несколько дней, — пообещала сама себе Вирджиния. — У меня нет ничего общего с такими людьми. Попрошу тетю Эллу Мэй найти мне какое-нибудь дело. Я могла бы работать в школе или заняться коневодством».
Она полагала, хотя ни разу не выясняла этого вопроса, что все еще является хозяйкой отцовского ранчо в Техасе. Не такая плохая мысль — отправиться туда и посмотреть, что стало с несметными стадами скота, которыми владел ее отец. Но потом засомневалась, сможет ли справиться с таким делом в одиночку.
Вирджиния не сознавала как, но ноги сами привели ее на полянку, затерявшуюся в тени деревьев, и вскоре она оказалась на скамейке, прямо перед статуей танцующего фавна. Вдали виднелось озеро. Спустилась темнота, и на небе появлялись звезды — одна за другой.
— Я должна вернуться в Америку! — вслух произнесла Вирджиния, но спокойствие этого тайного уголка уже околдовало ее. Раздражение куда-то ушло, ей больше не хотелось бежать.
Девушку полностью захватила красота, окружавшая ее, — голубая дымка над водой, ветви деревьев на фоне неба, мягкий шум леса — вот птица устраивается на ночлег, а там кролик поспешно убегает, шурша листвой.
Казалось, природа окутала Вирджинию своим покоем, и девушка покорилась ее чарам.
Наверное, прошло довольно много времени, когда Вирджиния почувствовала, что она не одна. Она не видела его, но знала, что он здесь, и задала себе вопрос: как долго он наблюдал за ней, пока она оставалась в неведении?
Над деревьями поднялась луна и, будто маленькая прогалина, где находилась девушка, была специально для этого предназначена, осветила Вирджинию, ее белое платье, ее волосы и тонкое личико. Она посмотрела в его сторону, и он тут же вышел из тени, шагнув на залитую лунным светом полянку.
— Я боялся, что вы окажетесь плодом моего воображения, — тихо произнес он, немного обеспокоенно.
— А я действительно как во сне, — призналась Вирджиния. — Сижу здесь и размышляю»а мир кажется таким далеким.
Герцог сел рядом с ней.
— О чем же вы размышляли? — спросил он.
— Мне хотелось понять, так ли трудна смерть, как жизнь, — ответила Вирджиния.
— Вы считаете, что жизнь трудна? — удивился он. Вирджиния кивнула.
— Отчасти. Жизнь пугает и в то же время завораживает. Мне кажется, всегда есть опасность пропустить что-то, ведь жизнь так скоротечна и вообще может пройти мимо.
— Вы говорите совсем как старушка, — рассмеялся герцог.
— Наоборот, я кажусь себе очень молодой, — присоединилась к нему Вирджиния, — и на самом деле, я не понимаю жизнь, по крайней мере, не так, как понимают ее в замке или, наверное, некоторые англичане.
Он понял, что она хотела выразить.
— У замка нет возраста, — сказал он. — Его создавали многие поколения Риллов; но каждый из них боролся, чтобы стать личностью; каждый из них изведал счастье и горе; каждый из них временами испытывал разочарование и безысходность — совсем, как вы.
Вирджиния рассмеялась.
— После ваших слов все кажется не таким уж плохим, — сказала она. — Наверное, возраст всего, что меня окружает, вызвал во мне чувство подавленности, но и потом, я все-таки родом из очень молодой страны.
— Как бы мне хотелось показать вам всю Англию, а не только этот кусочек, — сказал герцог.
— Тем не менее «этот кусочек», как вы выразились, очень интересен для американки, — отметила Вирджиния — Я наблюдала за вами сегодня на обеде, и, сама не знаю почему, это зрелище расстроило меня.
— Вы наблюдали за мной? — удивился герцог. Потом улыбнулся. — Знаю! Галерея менестрелей! Я сам туда бегал мальчишкой, а когда устраивали большой бал, Маттьюз всегда приберегал для меня лакомые кусочки от обеда и неизменно несколько особых шоколадок и леденцов с тарелок на столе.
— Вы любите замок? — спросила Вирджиния.
— Я часть его, — просто ответил герцог.
— И вы могли бы сделать все, что угодно, ради его сохранения? — продолжила Вирджиния — Все, что угодно?
«Возможно, — подумала она, — в этом и есть разгадка того, зачем ему понадобились мои деньги».
Прежде чем ответить, герцог помолчал.
— Я смотрю на замок как на достояние, — объяснил он, — как на большую ценность, которую передали в мои руки и которую я должен буду вручить в целости и сохранности моим наследникам.
Он говорил очень серьезно. Но тут же переменил тон.
— Я пришел не для того, чтобы обсуждать замок, — сказал он. — Мне хотелось найти вас. Даже боялся, вдруг вы не дождетесь меня.
— Но я и не ждала вас, — сказала Вирджиния — Просто потеряла счет времени.
Говоря это, она знала, что кривит душой. Ведь в глубине, неосознанно, Вирджиния понимала, что герцог обязательно появится, если она придет в этот тайный уголок.
— Я бежал, Вирджиния, надеясь вас встретить здесь.
— Вы хотели видеть меня?
Луна освещала лицо Вирджинии, и он смог прочитать вопрос в ее глазах.
— Вы не можете не знать этого, — сказал герцог. — Я весь день хотел вас увидеть. Мне кажется, Вирджиния, вы околдовали меня.
Она не проронила ни слова, прежде чем, сделав над собой усилие, не отвела от него взгляда.
— Уверена, что это не так, — промолвила она. — Просто все дело в том, что я американка и немного отличаюсь от других.
— Вы очень отличаетесь от других, — сказал он тихим ласковым голосом, который, казалось, дошел до самого сердца Вирджинии. — Вы не похожи ни на одну из женщин, которых я знал раньше. И не только потому, что вы такая прелестная — а вы действительно прелестны, — а потому, что мне нравится разговаривать с вами, мне нравится быть рядом с вами, а когда вас нет со мной, все вокруг становится таким скучным и серым.
— Мне почему-то кажется, что вы не должны… так говорить, — пробормотала Вирджиния.
— Но почему? — удивился он. — Дорогая моя! Не бойтесь меня. Я не сделаю вам ничего дурного. Но мне кажется, нет, я совершенно уверен, что с того момента, как увидел вас, я полюбил!
— Это… не… правда! — воскликнула Вирджиния.
