— Это истинная правда, — заявил герцог. — Я не хотел вам говорить. Думал сохранить дружбу с вами. Мне казалось, вы этого хотите. Но я не в силах побороть себя, Вирджиния. Весь день я хожу как во сне, после сегодняшнего утра с вами. Я сразу понял, когда увидел вас впервые, — господи! Как будто сто лет прошло с тех пор! — что произошло нечто важное. А затем, этим утром, когда я смотрел на вас в «Сердце королевы», я все понял. Я понял, когда любовался вашим профилем, пока вы стояли на террасе, а потом вы шевельнулись и посмотрели на меня, и сердце мое перевернулось. Что вы со мной сделали, Вирджиния? Откуда во мне такие чувства?
— Это просто ваше воображение, — испуганно произнесла Вирджиния.
— Как было бы просто, если бы я мог отмести все прочь, решив, что это только игра воображения, — сказал герцог. — Но мы оба солжем, если не признаем, что такая вещь, как любовь с первого взгляда, действительно существует. Я читал о ней, я смеялся над ней, я считал ее нелепой и смешной. Но, Вирджиния, это произошло со мной!
— Но что такое, по-вашему, любовь? — спросила Вирджиния.
— Для меня любовь означает найти свою вторую половину, — ответил герцог очень искренне, — человека, которому ты принадлежишь без остатка и который принадлежит тебе; человека, которого ищут всю свою жизнь.
Вирджиния почувствовала, что ей стало трудно дышать. Его голос волновал отчего-то каждый ее нерв. Он и не пытался дотронуться до нее, и все же ей казалось, что он крепко обнимает ее. Она была почти под гипнозом, пальцем не могла шевельнуть. Он стоял так близко, совсем рядом. И она почувствовала, что действительно принадлежит ему. Затем, как бы стряхнув с себя наваждение, она вернулась к реальности и вспомнила, зачем она приехала сюда.
— Как вы можете говорить о любви, когда… мы едва знакомы? — спросила она и сама услышала, как слабо и нерешительно прозвучал ее голос.
— Разве вы не знаете меня? — удивился он. — Тогда, дорогая, вы должны у меня кое-чему поучиться. Ведь я о вас знаю очень многое. Я знаю, что в вас есть все, что только мужчина может пожелать найти в женщине. Я люблю не только вашу красоту, но и ваш ум, ваше доброе сердце, и то, как прорывается ваша смешливость, когда вы стараетесь быть очень серьезной и рассудительной.
Он замолчал, потом заговорил снова:
— Будь я художником, я бы написал ваш портрет. Будь я музыкантом, я бы сочинил музыку, и это были бы вы. Разве это не любовь, Вирджиния?
— Я… не знаю, — беспомощно ответила она.
— Тогда я буду вашим учителем, — заявил он. — Подумайте о днях, которые у нас впереди, Вирджиния. Мы будем все время вместе — утром уезжать в «Сердце королевы», а возвращаться сюда только вечером. Я покажу вам поместье и кроме того все графство, а позже, возможно, Лондон. Позвольте мне стать вашим учителем, за целую жизнь у меня не было дела важнее.
Вирджиния набрала в легкие воздуха и, взглянув ему прямо в лицо, спросила:
— А чем все это кончится?
Она видела, что его озадачил ее вопрос, но замешательство длилось не более секунды.
— А почему должно что-то кончиться? — спросил он.
— Обязательно, — настаивала она на своем. — Всему есть конец.
— Но только не любви, — твердо заявил он. — Любовь может длиться без конца. Это только начало, Вирджиния. Как будто открываешь первую страницу книги, зная, что впереди еще сотни страниц, одна интересней другой.
— Но все же конец неминуем, — повторила она.
— А не лучше ли не думать о трудностях заранее, пока не столкнешься с ними? — спросил герцог. — Давайте думать о нас двоих, о том, что мы значим друг для друга. Я люблю вас, Вирджиния. Вы верите мне?
Он протянул ей руку, но девушка не приняла ее.
— Я не буду принуждать вас, — мягко сказал он. — Знаю, что поторопился со своим признанием. Знаю, что нужно было дать вам время привыкнуть ко мне. Но вы ударили мне в голову. Вы очаровали меня и вдохнули в меня жизнь, и я не могу не признаться, что люблю вас!
Вирджиния поднялась со скамейки. Очень медленно, освещенная луной, она прошла по мягкой полянке к маленькому фавну. Подойдя к статуе, она остановилась рядом и коснулась рукой маленькой бронзовой головы. Пальцы ощутили холод.
— Это Эрос, бог любви! — тихо пояснил герцог. — Его привез из Греции один из моих предков. Наверное, это Эрос привел вас сюда.
Вирджиния по-прежнему молчала, не поднимая глаз, слегка склонив голову. Спустя секунду герцог произнес:
— Если бы вы знали, как я хочу поцеловать вас! Если бы вы знали, как сводит меня с ума то, что я смотрю на вас и не могу обнять. Но мне не хочется испугать вас. Я хочу, чтобы вы сами пришли ко мне и любили меня так, как я люблю вас. Думайте обо мне, Вирджиния. Обещайте, что будете думать обо мне.
Она слегка улыбнулась.
— Не думаю, что смогу иначе, — ответила она.
— О, моя любимая! Как я счастлив слышать это! Я хочу быть в ваших мыслях с первой секунды, как вы проснетесь и до того момента, когда снова заснете. И знайте, где бы вы ни были, что бы вы ни делали, я буду думать о вас, стремиться к вам, любить вас!
В его голосе было столько неожиданной страсти, что Вирджиния вынуждена была отвернуться.
— Пора возвращаться, — тихо сказала она, — Уже, наверное, очень поздно.
— Вы поедете со мной покататься верхом завтра утром? — спросил герцог.
— А что скажут люди? — засомневалась она.
— К черту всех! Какое это имеет значение? — воскликнул он. — Пусть говорят, если им угодно, мне все равно. Но я не хотел бы причинить вам неудобство.
— Мне тоже все равно, — сказала Вирджиния. — В отличие от вас, я здесь чужая.
— Тогда едем вместе, — решительно заявил он. — Я буду ждать вас в шесть часов, как сегодня.
Они молча вернулись в замок. Но, так или иначе, Вирджиния почувствовала, что молчание очень сблизило их. И сама себя укорила за глупые мысли. Он мог ухаживать и расточать комплименты, но она-то знала, кто он такой на самом деле. Она не ребенок, ее не обмануть красивыми словами. Когда они вместе, возможно, она и попадает под его обаяние, но ей лучше всех известно, что доверять ему нельзя.
Они дошли до окраины сада.
— Войдем через разные двери, — предложил герцог. — Вы, наверное, воспользовались дверью в сад, ведь так?
Вирджиния кивнула.
— Очень хорошо, — сказал герцог. — Теперь ради внешних приличий — уверен, гости уже начали задумываться, куда я мог деться — я войду через другой вход. Спокойной ночи, Вирджиния. Я не сомкну глаз. Буду лежать без сна и считать часы, когда снова увижу вас. До завтрашнего утра еще целая вечность.
— Спокойной ночи! — ответила Вирджиния и собралась было уходить, но он поймал ее руку и удержал.
— Скажите, что не сердитесь на меня, — взмолился он. — Скажите, что я не испугал и не шокировал вас. Скажите, что где-то в глубине сердца у вас пробуждается интерес ко мне.
Она хотела ответить, но он не дал ей сказать ни слова.
— Нет, ничего не говорите, — велел он. — Не отнимайте пока у меня призрачного счастья — веры, что я вам хоть немного нравлюсь и что я вам, по крайней мере, друг. Спокойной ночи, моя дорогая, моя красивая, моя любимая американка!
Он поднес ее руку к губам, и она почувствовала на ладони теплый и страстный поцелуй. Но тут же он шагнул в тень и быстро зашагал прочь, как человек, который опасается, что не сумеет совладать с собой и повернет назад.
Тяжело вздохнув, будто из самой глубины души, Вирджиния пересекла лужайку, стараясь держаться в
