шоферов нам!Потому что – кто только за длинным рублем,Тот сойдет на участке неровном.Полным баком клянусь, если он не пробит, —Тех, кто сядет на нашу галеру,Приведем мы и в божеский вид,И, конечно, в шоферскую веру.Земля нам пухом,Когда на ней лежимПолдня под брюхом —Что-то ворожим.Мы не шагаем по росе —Все наши оси, тонны всеВ дугу сгибают мокрое шоссе.На колесах наш дом, стол и кров – за рулем,Это надо учитывать в сметах.Мы друг с другом расчеты ведемКратким сном в придорожных кюветах.Чехарда длинных дней – то лучей, то теней… А в ночные часы переходаПеред нами бежит без сигнальных огнейШоферская лихая свобода.Сиди и грейся —Болтает, как в седле…Без дальних рейсов —Нет жизни на земле!Кто на себе поставил крест,Кто сел за руль как под арест —Тот не способен на далекий рейс.1973* * *Я скачу позади на полслова,На нерезвом коне, без щита, — Я похож не на ратника злого,А скорее – на злого шута.Бывало, вырывался я на корпус,Уверенно, как сам великий князь,Клонясь вперед – не падая, не горбясь,А именно намеренно клонясь.Но из седла меня однажды выбили —Копьем поддели, сбоку подскакав, —И надо мной, лежащим, лошадь вздыбили,И надругались, плетью приласкав.Рядом всадники с гиканьем дикимКопья целили в месиво тел.Ах дурак я, что с князем великимПоравняться в осанке хотел! Меня на поле битвы не ищите —Я отстранен от всяких ратных дел, — Кольчугу унесли – я беззащитенДля зуботычин, дротиков и стрел.Зазубрен мой топор, и руки скручены,Ложусь на сбитый наскоро настил,Пожизненно до битвы недопущенныйЗа то, что раз бестактность допустил.Назван я перед ратью двуликим —И топтать меня можно, и сечь.Но взойдет и над князем великимОкровавленный кованый меч!..Встаю я, отряхаюсь от навоза,Худые руки сторожу кручу,Беру коня плохого из обоза,Кромсаю ребра – и вперед скачу.Влечу я в битву звонкую да манкую —Я не могу, чтоб это без меня, —И поступлюсь я княжеской осанкою,И если надо – то сойду с коня! 1973Я НЕ УСПЕЛ(Тоска по романтике) Болтаюсь сам в себе, как камень в торбе,И силюсь разорваться на куски,Придав своей тоске значенье скорби,Но сохранив загадочность тоски… Свет Новый не единожды открыт,А Старый весь разбили на квадраты,К ногам упали тайны пирамид,К чертям пошли гусары и пираты.Пришла пора всезнающих невежд,Все выстроено в стройные шеренги,За новые идеи платят деньги —И больше нет на «эврику» надежд.Все мои скалы ветры гладко выбрили —Я опоздал ломать себя на них;Всё золото мое в Клондайке выбрали,Мой черный флаг в безветрии поник.Под илом сгнили сказочные струги,И могикан последних замели,Мои контрабандистские фелюгиХудые ребра сушат на мели.Висят кинжалы добрые в углуТак плотно в ножнах, что не втиснусь между.Смоленый плот – последнюю надежду —Волна в щепы разбила об скалу.Вон из рядов мои партнеры выбылиУ них сбылись гаданья и мечты:Все крупные очки они повыбили —И за собою подожгли мосты.Азартных игр теперь наперечет.Авантюристы всех мастей и ранговПо прериям пасут домашний скот —Там кони пародируют мустангов.И состоялись все мои дуэли,Где б я почел участие за честь.Там вызвать и явиться – всё успели,Всё предпочли, что можно предпочесть.Спокойно обошлись без нашей помощиВсе те, кто дело сделали мое, —И по щекам отхлестанные сволочиБессовестно ушли в небытиё.Я не успел произнести: «К барьеру!» —А я за залп в Дантеса все отдам.Что мне осталось – разве красть химеруС туманного собора Нотр-Дам?! В других веках, годах и месяцахВсе женщины мои отжить успели, — Позанимали все мои постели,Где б я хотел любить – и так, и в снах.Захвачены все мои одра смертные —Будь это снег, трава иль простыня,Заплаканные сестры милосердияВ госпиталях обмыли не меня.Мои друзья ушли сквозь решето —Им всем досталась Лета или Прана, —Естественною смертию – никто,Все – противоестественно и рано.Иные жизнь закончили свою —Не осознав вины, не скинув платья, —И, выкрикнув хвалу, а не проклятья,Беззлобно чашу выпили сию.Другие – знали, ведали и прочее, —Но все они на взлете, в нужный год —Отплавали, отпели, отпророчили…Я не успел – я прозевал свой взлет.1973* * *Все ‹с› себя снимаю – слишком душно, —За погодой следую послушно, —Новсе долой – нельзя ж!Значит, за погодой не угнаться:Дальше невозможно раздеваться, —Да,это же не пляж! Что-то с нашей модой стало ныне:Потеснили макси снова мини — Вновь,вновь переворот!Право, мне за модой не угнаться —Дальше невозможно ‹одеваться›,Но —и наоборот!Скучно каждый вечер слушать речи:У меня за вечер по две встречи, —Тоти другой – не прост.Трудно часто переодеваться —Значит, мне приходится стараться, — Вот,вот ведь в чем вопрос!‹1973›НАБАТВот в набат забили:Или в праздник, или —Надвигается, как встарь,чума!Заглушая лиру,Звон идет по миру, —Может быть, сошел звонарьс ума! Следом за тем погребальным набатомСтрах овладеет сестрою и братом,Съежимся мыпод ногами чумы,Пусть уступая гробам и солдатам.Нет, звонарь не болен:Слышно с колоколен,Как печатает шагисудьба.Догорают углиТам, где были джунгли;Тупо топчут сапогихлеба.Выход один беднякам и богатым:Смерть — это самый бесстрастный анатом.Все мы равныперед ликом войны,Только привычней чуть-чуть азиатам.Не в леса одетаБедная планета,Нет – огнем согрета мать-Земля!А когда остынет —Станет мир пустыней,Вновь придется начинатьс нуля.Всех нас зовут зазывалы из пекла —Выпить на празднике пыли и пепла,Потанцевать с одноглазым циклопом,Понаблюдать за всемирным потопом.Не во сне все это,Это близко где-то —Запах тленья, черный дыми гарь.Звон все глуше: видно,Сверху лучше видно —Стал от ужаса седымзвонарь.Бей же, звонарь, разбуди полусонных,Предупреди беззаботных влюбленных,Что хорошо будет в мире сожженномЛишь мертвецам и еще нерожденным!‹1973›НИТЬ АРИАДНЫМиф этот в детстве каждый прочел —черт побери! —Парень один к счастью прошелсквозь лабиринт.Кто-то хотел парня
