Венс спокойно, будто гневная филиппика Мудрой головы его не касалась, долил свой стакан.
– Когда мы возвращались с кладбища, ты похвастался, что у вас на машинах скоро будут автоводители, – сказал Свен. – Помнишь?
– Так что?
– А то, что эти самые автоводители были в мою эпоху, двести лет назад. У нас было столько всякой автоматики, что мы мечтали проехаться на машине с выключенным автоводителем. Уразумел, какая цена твоей эпохе?
Венс усмехнулся.
– У вас плохо было, у нас же не лучше, – сказал он. – Значит, нужно бежать дальше. Такова твоя мысль?
– Бегут многие. Ты обратил внимание, что на улицах стало меньше народу?
Венс кивнул.
– Завтра может быть поздно. Власти спохватятся и перекроют все лазейки, – сказал Свен.
– А кто же будет мою эпоху вытаскивать из трясины, если я убегу? спросил Венс.
– Твоя эпоха, дружище, в тупике, – сказал Свен. – Один тут ничего не сделает.
– А если не один, а много?
Свен махнул рукой.
– Утопия, – произнес он и посмотрел на часы.
– Я много думал над тем, что у нас творится, – сказал Венс. – Бегством делу не поможешь. Каждый человек должен отвечать за ту эпоху, в которой живет. Если же он убежит, как трус, то последствия бегства даже одного человека бесконечной цепочкой последствий скажутся во всех грядущих веках. Тебя не удерживаю. Поступки каждого – дело его совести. Пойдем, я помогу тебе спрятаться.
– Погоди. Успею. Неужели ты думаешь жизнь переделать? Харви тоже мечтал об этом. Но только мечтал… Знаешь, – сказал Свен, – я думаю, что в гибели Харви есть своя закономерность. Харви был мечтатель, а мечтателям нет места в нашей жизни. С чего думаешь начать?
Венс задумался.
– Соберу друзей. Разработаем план действий… – произнес он.
– Насколько я понял, у тебя мало друзей.
– Пока мало. Будет больше.
– Главное, чтобы провокатор не затесался к вам, – озабоченно сказал Свен.
– Будем начеку, – заверил Венс.
– Ну а цель-то у вас какая?
– Будем разъяснять людям, что счастье – в их собственных руках. Что в одиночку они ничего не добьются. Что только объединившись, можно переделать мир.
Люди обязаны понять, что одна-единственная дождевая капля никого не напоит, ничего не сделает… Но слившись воедино, мелкие, почти неприметные капли образуют поток, который сметет плотины. Мы должны сделать мир наш справедливым. Каждый должен получать то, что зарабатывает. Нельзя допускать, чтобы один жил за счет другого.
– Словами мир не переделаешь, дружище, – сказал задумчиво Свен. Неужели ты думаешь, что, скажем, хозяева Уэстерна добровольно отдадут богатства, накопленные в течение веков? В наше время, при механизации и автоматике, которую проклинали рабочие, они наживались. В твое время, теперь, когда автоматы поросли травой забвения, а вы, как говорится, наново изобретаете велосипед и рабочие проклинают ручной рабский труд и все ту же безработицу, – хозяева Уэстерна опять-таки продолжают наживаться. Что же вы, проповедники, сможете изменить в этом миропорядке? Ваши слова будут гласом вопиющего в пустыне.
– Кроме слов есть еще кое-что, – сказал Венс.
– Что же?
Венс посмотрел на собеседника.
– Не все ли тебе равно, Мудрая голова? – сказал он. – Ты ведь убежишь.
– Мне не все равно.
– Раздобудем оружие, – сказал Венс. – Тогда с теми же хозяевами Уэстерна будет совсем другой разговор.
– Ну вот, – добавил он. – Теперь ты все знаешь. Давай прощаться.
– Я не спешу.
– Темнишь ты что-то. Мудрая голова!
– Ничуть. Мы договорились с человеком, который обещал мне продать гелий, что он ждет меня до шести. А сейчас, как видишь, половина седьмого.
– Может, успеешь?
– Как бы не так, – усмехнулся Свен. – Там все время крутится еще один претендент на гелий. Уже, наверно, перехватил товар.
– Тоже беглец?
