а маленький повар, которого Илуге еще раньше велел доставить из родного становища, чтобы тот обучал его языку и обычаям куаньлинов. На осторожные вопросы Илуге тот только пожал плечами:
– Мой господин, в этом нет ничего удивительного. Ли Чи и его отец возводили свой род к древним правителям этой земли, князьям Го. А династия Го, как и все княжество, были завоеваны куаньлинами всего триста лет назад. Поэтому в его глазах служить куаньлинам и служить варварам практически одно и то же. Кроме того, его войско почти полностью набрано из гхорцев, которых все эти годы весьма притесняли непомерными налогами. Облегчи их бремя – и гхорцы пойдут за тобой.
Илуге провел бессонную ночь, размышляя об этом. А наутро его вестники, загоняя коней, отправились в каждый из захваченных городов с приказом угэрчи принять присягу сдавшихся крепостей и немедленно прекратить все вооруженные столкновения. Следом Илуге выехал сам, предварительно приказав Ли Чи поднять все старые архивы за последних пятнадцать зим, и разыскать всех служивших в это время при дворе наместника людей.
И вот теперь он вернулся. Выслушав короткий отчет Джурджагана, а также длинный и витиеватый, – нескольких куаньлинских сановников, обеспечивавших сохранность приказов, укрепление стен, учет оружия и прочая, Илуге с нескрываемым раздражением позволил проводить себя на на ' скромный ужин', устроенный в честь его присутствия вездесущими куаньлинскими льстецами. Куаньлинские застолья, в отличие от джунгарских, где ценилась сытная еда, крепкая арха, дружеское застолье и соленая шутка, были чудовищно долгими. Он уже покорно смирился с этой церемонностью, с тем, что везде ему, кланяясь, подносили бесконечные маленькие тарелочки с чем-то, что он вообще не мог определить на вкус, цвет и запах. Илуге откусывал каждый кусок с твердым ощущением, что его травят, и только маленький повар удерживал его от того, чтобы не выплюнуть еду. Он пробовал блюда, подающиеся угэрчи, кивал с невозмутимым и важным видом, и это означало, что можно есть. Илуге ел.
Вина куаньлинов тоже были, на его вкус, слишком сладкими и тягучими, от них тело делалось расслабленным, а голова – пустой и легкой. А потом, еще приходилось слушать, вглядываясь в непривычную мимику, осваивая незнакомый язык. Иногда после таких церемоний Илуге всю ночь до утра держал у себя своего маленького куаньлина, пытливо выспрашивая:
– Почему какой-то человек выкрикивает имена входящих? Они что, не знают друг друга? Почему они так часто кланяются? Что означает ' Великая Девятка'? Почему они пришли в такой ужас, когда я одел желтый халат?
Женщины куаньлинов, которых ему тоже предлагали в каждом городе, (это вроде как входило в ритуал торжественной встречи) обычаю, тоже были странными: тоненько пищали неестественно высокими голосами и не давали себя раздеть до конца. Ему даже за этим пришлось обратиться за разъяснениями. Оказалось, куаньлинские представления о красоте не оставляют места полной наготе. Это было, по мнению Илуге, совершенно необъяснимо. Сегодня он отослал их без всякого сожаления.
Солнце давно уже село за горизонт, когда он, наконец, смог добраться до своей спальни.
Она все еще казалась ему душной и неудобной, несмотря на то, что свободного пространства в ней было куда больше, чем в самой большой из юрт.
Когда Илуге в первый раз попал сюда, он вообще распорядился поставить свою походную юрту прямо посреди этой комнаты, однако, едва его воины принялись выламывать паркет, чтобы вбить каркасные колья, как прибежал какой-то толстый сановник и, бухнувшись в ноги, принялся что-то путано объяснять. Илуге неохотно уступил, настороженно оглядывая резные панели и непонятные предметы обстановки.
Впрочем, кое-что Илуге действительно понравилось. Например, купальня. Однако пришедшие одеть его наутро слуги были бесцеремонно изгнаны вон. Всплескивая руками, позже они рассказывали, что великолепное, убранное покрывалами из тончайших шелков и птичьих перьев ложе осталось нетронутыми, а ужасный беловолосый варвар спит на ковре и встречает с обнаженным мечом всякого, кто пытается пройти в дверь, чтобы убрать комнату или поменять на свежую воду в вазах с цветами.
Сейчас же ему пришлось сделать над собой неимоверное усилие, чтобы не завалиться в чем есть на пуховое ложе. Однако, несмотря на то, что после долгой скачки и ночевок на голой земле тело ломило, а глаза слипались, Илуге приказал немедленно вызвать к себе Ли Чи.
Было то, о чем Илуге никогда не забывал, что врезалось в его память, словно высеченное в гранитной скале. Позапрошлой весной, после того ужасного поражения, у него состоялся непростой разговор с Кавдо. Вождь ичелугов, надо сказать, не стал юлить, когда угэрчи задал ему вопрос, разъедавший его все эти годы, как соль разъедает рану. Вопрос о набеге на лханнов.
И Кавдо ответил, не отводя глаз. Ответил, что нападение на маленькое мирное племя лханнов ичелуги совершили, снесясь с наместником Западной Гхор. Что именно в Чод они продали всех пленных и все награбленное. За исключением нескольких детей, которые могли умереть, не перенеся дороги. Среди тех детей были Илуге и Янира – теперь, когда слава об угэрчи разошлась, они оба знали это. И оба знали о том, что с тех пор волею богов племя ичелугов было проклято.
Именно поэтому Чод был единственным городом в обеих Гхор, который Илуге приказал бы штурмовать, невзирая ни на что. Этот город хранил в себе то, что вот уже много зим мучило его неотступно.
Ли Чи явно предугадал, зачем его вызвали, так как явился, неся с собой несколько плотно свернутых, пожелтевших от времени бумаг со свисающими сургучными печатями. На вопросительный взгляд Илуге он с низким поклоном он предпонес ему бумаги:
– Я надеюсь, что сумел разыскать то, что представляет для вашей светлости интерес.
Илуге озадаченно взял бумаги и повертел их в руках. Как может ветхий кусок бумаги иметь отношение к тому, что случилось пятнадцать зим назад? К убийству целого племени?
Он сощурился, пытаясь понять разбегающиеся перед глазами куаньлинские значки, потом вернул Ли Чи свиток и резко приказал:
– Читай!
Ли Чи несколько смущенно откашлялся, и начал читать:
Год 1359 от начала правления императора Кайгэ. Месяц Хризантем, семнадцатый день.
Наместник провинции Западный Гхор – Первому Министру.
Доклад о состоянии дел в провинциях.
Следуя высочайшему повелению, мы внимательно следим за происходящим на севере. Последние гадания явственно указывают, что северное направление входит в долгий и неблагоприятный для него период И (разобщенность), а потому военную угрозу для наших земель следует считать преувеличенной. Эти люди (если их возможно называть людьми, подобно жителям Срединной), – Ли Чи споткнулся, замялся и пробормотал, – Ну, дальше следуют несущественные детали…
– Читай все! – мрачно повелел Илуге. Ли Чи повел плечами и несколько неуверенно продолжил:
– … грубы, тупы, неотесанны и совершенно не имеют представления о дисциплине. Они не знают величайших достижений цивилизации, – счета и письма, живут в странных складных домах и не брезгуют сырым мясом, которое, напротив, считается у них деликатесом. Поклоняясь деревянным божкам, они намазывают им голову бараньим жиром в качестве приношений. Большинство из них так бедны, что им приходится наниматься в рабство к более богатым соплеменникам. Они часто ведут между собой войны с большими потерями с обеих сторон, однако не имеют представления о регулярных маневрах и военных сооружениях. Их единственным воинским достоинством является отличные навыки управления лошадьми, их единственным богатством – стада полудиких животных, которые по качеству мяса и шкур значительно уступают равнинным.
Всего варварских племен двенадцать, из них самыми сильными считаются джунгары. К прискорбию, их хан отверг наши дары и принял наших посланников весьма сдержанно. В связи с этим мы были вынуждены изменить свои первоначальные планы и использовать иные возможности для проведения желаемой Вами политики. Однако успех в этом деле, тем не менее, достигнут. Благодаря скрытому маневру с нашей стороны, намечавшийся военный союз под предводительством джунгаров развалился. В настоящее время девять из двенадцати степных племен охвачены войной. Камнем преткновения послужило нападение племени ичелугов на маленькое горное племя лханнов, искусно спланированное с нашей помощью. Выполняя свою часть уговора, ичелуги продали нам на границе всех захваченных пленных. Остальная добыча столь ничтожна, что не заслуживает упоминания. Пользуясь случаем, нижайше просим Вас оповестить, будут ли какие-то указания насчет дальнейшей судьбы пленных? По нашему скромному разумению, всех их следует уничтожить вместе с иными свидетельствами.
