вопросы, и каждое ваше слово будет фиксировать стенографистка. Поэтому лучше все-таки подготовиться.
Консетти оставался невозмутим.
– Напрасно вы так нервничаете. Меня уже дважды допрашивали. 'Аполло' все время с кем-нибудь судится.
– И все-таки, – настаивал Бен, – я бы хотел уточнить некоторые детали. Когда допрос начнется, мне уже не удастся это сделать.
– В прошлый раз адвокат 'Аполло' вел себя иначе. Как же его звали? Кажется, Херб или... что-то похожее. Господи, он постоянно вмешивался, заявлял протесты, спорил, выкрикивал какие-то заявления с места, короче, совершенно не давал говорить поверенному истца. Он был великолепен.
Бен слегка усмехнулся. Одна из главных проблем современной юриспруденции – такая вот наглая тактика, дискредитирующая само понятие законности. В то же время подобная тактика ведения судебного процесса по вкусу многим клиентам.
А юристы любят потакать своим подопечным.
– Я так себя вести не собираюсь, – твердо сказал Бен. – Возможно, мне и придется заявить протест, но лишь в том случае, если будет необходимость зафиксировать его в протоколе.
Вам все равно придется отвечать на вопросы.
– Как? Разве вы не собираетесь инструктировать меня, чтобы я не отвечал на вопросы? – В голосе Консетти появились сердитые нотки. – Херб всегда настаивал на этом.
– Я не буду. Конечно, за исключением тех случаев, когда вопросы вторгаются в вашу частную жизнь или затрагивают ваше достоинство.
– Неужели мы позволим этим дуракам обойти нас?
– Безусловно нет. Но и нарушать нормальный ход допроса или судебного процесса недостойным поведением мы тоже не будем. Ничтожное преимущество не стоит того. Понятно?
– Звучит неплохо.
– Надеюсь, мистер Консетти, нам удастся выиграть это дело, если, конечно, вы не испортите все во время сегодняшнего допроса. Договорились?
Консетти с непричастным видом приложил руку к груди.
– Я попробую.
– Отлично. А теперь давайте посмотрим ваши показания.
Войдя в конференц-зал, Абернати молча прошествовал мимо Бена, не удостоив его вниманием, и уселся в кресло напротив Консетти.
– Возможно ли такое? – прошептал Роб. – Ни слова о рекламе? Я думал, он уже приготовил что-нибудь новенькое.
– Наверное, все еще переживает вчерашнее поражение, – ответил Бен. – Мы выставили его дураком в суде.
– О, не надо обобщать, – сказал Роб, – никаких 'мы'. Все это ваша заслуга, Кинкейд, только ваша.
– Начинаем? – спросила стенографистка.
Бен кивнул.
Абернати начал с традиционных формальных вопросов, касающихся образования и предыдущих мест службы. Провозившись с этим почти час, он перешел к работе Консетти в корпорации 'Аполло'. Чередуя вопросы в произвольном порядке, Абернати топтался в рамках довольно узкого круга проблем: обязанности Консетти в должности главного конструктора, штат его сотрудников, проекты, осуществленные под его руководством за последние одиннадцать лет работы в 'Аполло'. Три часа переливали воду из пустого в порожнее, а Абернати даже ни разу не упомянул об XKL-1.
Бен понял, что 'профессиональный борец за справедливость' снова недостаточно подготовлен, если вообще готовился. У Абернати не было ни единой записи в блокноте, формулировки вопросов страдали многословием и расплывчатостью. Он явно не вникал в документы, которые были ему представлены, и никак не мог сфокусироваться на деле. В беспорядочном нагромождении вопросов отсутствовала элементарная логика, и действительно важные детали оставались незатронутыми.
И только когда уже миновало время ленча, Абернати наконец приступил непосредственно к делу.
– Скажите, мистер Консетти, вы лично принимали участие в создании XKL-1?
– Нет. – Консетти держался идеально, отвечал строго на поставленный вопрос, не вдаваясь в подробности и пояснения.
– Вы были руководителем отдела, в котором разрабатывался XKL-1, не так ли?
– Да.
– Вы имели представление о работе, проводимой вашими подчиненными?
– Конечно. – Консетти старался говорить как можно лаконичнее, чтобы не сболтнуть лишнего. Однако Абернати всячески понуждал его пуститься в разъяснения. – Я ежедневно контролирую работу, которая осуществляется в моем отделе. Я – сторонник жесткого руководства и несу ответственность за то, что делают мои подчиненные.
– Правда? Несете полную ответственность?
– Я уже сказал.
– Хорошо. Мы вернемся к этому позже, – заметил Абернати. – Среди проектов, которые вы
