болела, как будто по ней кто-то хорошенько накостылял, да и скулу чего-то сводило… Хорошо хоть глаза открывались.
Прямо напротив Поручика на лавке лежал мужик, весьма напоминающий бомжа. От него слегка пованивало. Ободранная кроличья шапка скатилась с его головы и валялась на полу.
Комнату опять тряхнуло, и на Поручика упало что-то тяжелое и мощное. Это был Борис. Он сидел рядом и мирно похрапывал, а при очередном толчке завалился на бок и чуть не придавил лучшего друга.
Борис испуганно сел и вытаращил глаза.
— Где мы?
Поручик пожал плечами.
— Не знаю…
Тут до него дошло, что они едут в машине. Судя по решетчатому окошку, машина, скорее всего, являлась милицейской. А раз они пили (это Ржевский тоже постепенно вспомнил), значит их везут в вытрезвитель.
От этой мысли Поручик пришел в ужас. Он же хотел стать сначала великим экономистом, который выведет Россию из кризиса, а потом — если не Президентом, то, по крайней мере, Премьер-министром! А с таким пятном в биографии разве его куда-нибудь выберут? Поддавшись панике, Ржевский вскочил на ноги и принялся стучать в ту стенку, за которой, по его мнению, должны были находиться представители закона.
В это время проснулся бомжеватый мужик. Он быстро оценил ситуацию и схватил Поручика за то, что было ближе.
— Ты что?! — заорал он неожиданно звучным голосом. — По рогам получить захотел?!
Поручик смутился.
— Они должны нас выпустить, — чуть не всхлипнул он. — Мы ни в чем не виноваты!
Мужик усмехнулся.
— Все не виноваты!
— Но мы совсем…
— И я совсем… — Мужик чуть-чуть подумал, а потом наклонился к «финикам». — Что, в первый раз здесь, мальцы? Ну, это ничего, я тоже когда-то в первый раз… Только вы это… Лучше бы не стучали. Они все равно вас дольше пятнадцати суток держать не будут.
Поручик почувствовал, что с ним вот-вот случится приступ. Пятнадцать суток?! За что?! А как же зачеты?!
Видя, что «мальцы» до смерти перепугались, мужик раздобрился еще больше и решил научить их жизни.
— Сейчас нас никуда не повезут. А будут катать с собой до окончания дежурства. Полный кузов нашим братом набьют, а потом уж в вытрезвитель отправят. Бензина-то у ментов нынче мало, вот они и не возятся с каждым отдельно… Вы только, ребятки, не шумите, а делайте, что вам велят.
— Но зачет… — простонал Поручик.
Мужик развел руками и сказал несколько непечатных слов по адресу зачета. А потом снова продолжил:
— У них, у ментов, свои приемчики есть, они ведь так отделать могут, мама родная не узнает. А могут ни одной царапины не оставить. Вон меня по молодости, знаете, чем били?
— Нас будут бить? — спросил Борис, мужественно готовясь к самому худшему.
— А как же! — радостно закивал головой мужик. — Так вот меня били однажды розовым валенком с крылышками.
Оба «финика» посмотрели на него как на ненормального. А мужик только ржал, показывая зубы, очень нуждающиеся в дантисте, а, может быть, уже и в протезисте.
— Думаете, у меня крыша поехала? Не-е… Это все, мальцы, ментовская хитрость! Они, гады, чего делают? Они в валенок песка насыпят, чтобы потяжелее был, и лупят им почем зря. Следов никаких.
— И вы не жаловались? — сдавленно ахнул Поручик, представляя, что и ему достанется валенком.
— Будешь тут жаловаться! — весело отозвался мужик. — Придешь, скажешь: «Меня били». А чем докажешь? Следов-то нету.
— А свидетельские показания?
— Да плевали они на свидетельство! Чем тебя били? Ты им честь по чести расскажешь: «Били меня розовым валенком с крылышками.» И куда тебя после этого отправят? А потом сколько хочешь доказывай, что это менты специально валенок разрисовывают гуашью и крылышки ему из фантиков приделывают, чтобы на всех свидетелей как на психов последних смотрели…
Милицейский «крокодил» быстро катил по заснеженным улицам. В его кузове томились будущий Президент Российской Федерации Поручик Ржевский, красавец Борис и алкаш Митюнюшка (так звали мужика). А вскоре к ним добавились мирный наркоман Костик, еще один алкаш без имени и проститутка Анжелика. Город мог спать спокойно.
ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
— Рощина, немедленно вставай, а то я сейчас на тебя лак для ногтей вылью!
Лиля не верила в то, что Галя способна на такое транжирство, поэтому глаза открывать не стала.
— Вставай! Последний раз тебя бужу!
Как можно вставать, если тебе только что приснилось что-то очень хорошее? Что именно, Лиля уже не помнила, но это «что-то» уж очень благотворно повлияло на ее утреннее настроение.
Галя схватила Лилино одеяло и сдернула его.
— Ты же на зачет опоздаешь!
Лиля на мгновение застыла, а потом рывком села на кровати. Караул! Сегодня же «Анализ»!
Далее все смешалось: Лиля бестолково носилась по комнате, пытаясь одновременно натянуть колготки, снять пижаму, обозвать Ржевского самыми плохими словами и хоть еще раз взглянуть в конспект. Хорошо получалось только обзывать Поручика.
— Коз-зел! Я ведь из-за него вчера уснула! Даже халяву не успела поймать!
Она остановилась посреди комнаты, собирая мысли в кулак. Но они расползались.
— Галя! — в измождении позвала она подругу.
— Что?
— Он отнял все мои душевные силы, и я проспала!
— Бегом собирайся!
— Ох! Я вообще ничего не знаю! Я ничего не выучила! Мамочка…
Галя сунула ей бутерброд с маслом.
— Главное, поешь.
— Угу. Березкин меня сегодня уроет, — сказала Лиля с набитым ртом. Ничего не знаю…
В ответ Галя выдала соседке учебник.
— В транспорте почитаешь. А сейчас беги. Ни пуха, ни пера!
— К черту! — прокричала Лиля, распахивая дверь.
В троллейбусе почитать не удалось, так как к тому месту, на котором сидела Лиля, подобрался какой- то старичок и стал выразительно смотреть на нее, взывая к совести. Совесть не выдержала, и старичок был посажен. При ближайшем рассмотрении оказалось, что он не такой уж и старый, а ветхость ему придали не года, а злоупотребление крепкими напитками. Но менять что-либо было уже поздно.
