А вот что написано у Шпеера: 'Я тем временем начал снова просматривать свои чертежи и вдруг услышал нечленораздельный, почти звериный вопль. Потом Гитлер рявкнул: 'Бормана сюда! Где он?'
Борману было приказано как можно, скорей связаться с Герингом,
Риббентропом, Геббельсом и Гиммлером. Всех приватных гостей попросили подняться наверх. Лишь через много часов мы узнали, что произошло: заместитель Гитлера перелетел во враждебно настроенную к нам Англию. Внешне Гитлер вскоре обрел привычную выдержку. Его беспокоило только… ' ‹Шпеер А. 'Воспоминания'. с. 240-241.› Так, выходит, что стоит только взять самый минимум контекста приведенной цитаты, как оказывается, что для Гитлера привычной является вовсе не истерика, а именно 'выдержка'?
Шпеер пишет: 'Даже после самых драматических переговоров Гитлер был способен потешаться над своими собеседниками. Однажды он рассказывал, как, искусно разыграв приступ негодования, дал понять
Шушнигу ‹Курт Шушниг – австрийский канцлер. Речь идет, видимо, о переговорах, связанных с аншлюсом Австрии.›, приехавшему в
Оберзальцберг 12 февраля 1938 года, всю серьезность ситуации и тем заставить его уступить. Весьма часто истерическая реакция, как о том рассказывали, объяснялась чисто актерскими приемами. Вообще же самообладание было одним из самых примечательных свойств Гитлера.
При мне он всего лишь несколько раз вышел из себя' ‹Шпеер А.
'Воспоминания'. с.135.›. Своими наигранными всплесками Гитлер неоднократно обводил вокруг пальца многих деятелей своего времени, добиваясь того, что ему требовалось, а теперь, значит, провел и
Суворова?
Нет, господа, Суворова он не провел, это сам Суворов норовит своим крайне выборочным цитированием книги Шпеера провести нас с вами. Перечитывая воспоминания германского министра вооружений я наткнулся на фразу, одновременно знакомую и незнакомую. Помните, мистер Суврун, агитируя нас Шпеером, цитировал: 'Мне нередко приходилось видеть, как Гитлер гневается, но я никогда не думал, что он способен настолько потерять самообладание. Несколько часов он кричал и бился в истерике…' (с.69-70). Непросто совместить с
'привычным самообладанием'?
Просто здесь я снова наткнулся на способ обращения с цитатами, уже знакомый нам со времен Людовика XI и Ванды Василевской – предлагаю вам заново ознакомиться с проштудированным и добросовестно пересказываемым нам Суворовым Шпеером. Вот как эта фраза звучит 'в первоисточнике':
'Реакция Гитлера была совершенно иной. Мне редко приходилось видеть, как Гитлер гневается, но я никогда не думал, что он способен настолько потерять самообладание. Несколько часов он кричал и бился в истерике…' ‹Шпеер А. 'Воспоминания'. с.328.›
Ну как? Нормально? Так, значит, мы теперь историю пишем?
В оригинале, без частицы 'не', подсунутой в цитату нашим заграничным пачкуном-первооткрывателем, фраза звучит несколько коряво. Вот Суворов- Грязун и решил исправить высказывание в нужную для своего сочиненьица сторону. Однако Шпеер пишет именно о том, что видел гневающегося Гитлера 'редко'!
Снова, попытавшись сверить выдаваемое нашей многорукой Валькирией за первоисточник высказывание, мы попадаем прямо в сфабрикованный ею же полуфабрикат. Вот так 'историк' у нас завелся, на Британских-то островах! Вот так правдолюб.
И остается Суворову в ответ на все насмешки и критику его
'теорий' отбояриваться нападками на личность критика и кутаться в насквозь драную тогу 'защитника чести Родины'. Помните 'баранью проблему'? Один из самых вопиющих моментов 'Ледокола' вызвал целую волну справедливых издевательств. Аргументация авторов всех известных мне статей ‹Суворов из них поминает только М. Штейнберга.
Я видел другую его статью, баранам в ней отведен минимум места, но остальную критику Суворов просто пропустил мимо ушей. А что делать, ответить-то нечего. См.: Штейнберг М. 'Резидентам приказано следить за… баранами' // Независимое военное обозрение. 2000. № 28. с.5.› сводится к одному: Гитлер, идя в Россию, не собирался воевать зимой, поэтому тулупы, по его мнению, были не нужны. Он полагал, что управится до осени, и это настолько всем известный факт, что даже
Суворов, видимо, в курсе. Но критики совершили одну ошибку: они не поняли, что имеют дело с весьма избирательно воспринимающим критику гражданином, и не стали объяснять Виктору на пальцах. Придется объяснить мне.
Суворов! Да будет вам известно, что в характере человеческой природы есть такая черта: руководствоваться в своих действиях не наихудшим, или просто не очень благоприятным сценарием, а исключительно собственными планами. Вот понятный вам пример: вы отправились предавать свою страну в посольство вероятного противника. Скажите, вы это делали, исходя из того варианта, что по дороге вас обязательно схватят и отвезут на пустырь исполнять приговор? Мне кажется, нет. Я полагаю, вы надеялись на то, что вам все удастся, вы благополучно дойдете, вас примут, вы все, что знаете, расскажете, а потом еще и на мерзких книжонках про свою бывшую Родину деньжат наживете.
Удалось не все. Однако то, что тогда вы не стали, думая о варианте, который был худшим из возможных, сразу стреляться (нужно же быть готовым к тому, что схватят и будут приводить приговор!), кажется, пошло вам на пользу. Вот Гитлер – полагал одно, но ошибся, и получил другое. И Сталин, если принять вашу точку зрения, решил определять немецкое нападение по баранам, а Гитлер напал без баранов, и в течение года тяпнул почти всю Европейскую Россию. Но таким идиотом Сталин все же не был, и в реальность германского нападения поверил без баранов.
А Резун, бедняга, по старой советской привычке видеть в своих промахах не собственные недостатки, а козни врагов, возопил: 'Такой напор мне кажется подозрительным: кем-то где-то в одном месте был выдуман глупейший аргумент и всем моим критикам централизованно разослан' (с.369). Да, конечно, против вашего бреда борется целая мафия злодеев! И я тоже от них указания получаю через тайного связного: говорит Суворов, что у Шпеера там-то написано то-то и то-то, пойди и проверь! И я думаю – точно! Сам бы, конечно, не догадался посмотреть, правильно ли, не врет ли, а раз так, из
Секретного Центра директива, – схожу! И ведь надо же такому случиться – Суворов именно там и соврал! И еще в ста местах в придачу. Вот ведь, какую ему враги диверсию закатили! Эх, жаль
Шпеера не засекретили, за забор не спрятали, вот бы Витькун
Суврушкин тогда развернулся…
Как я уже устал от всего этого Суворовского бреда! Это как разговор с душевнобольным: сначала пугает, потом озадачивает, потом веселит, потом утомляет и, наконец, вызывает полное отвращение.
Местами просто волосы дыбом встают: 'Вот и повторяют они сплетни о советской неготовности и отсталости: мол, армия у Сталина была хилая, командиры глупые, зима и мороз – единственная наша защита.
[…] Так описывает причины поражения Германии защитник Гитлера
Иосиф Косинский в газете 'Новое русское слово'… Косинскому подпевают М.Штейнберг, Ю.Финкельштейн, Л.Квальвассер, Л.Розенберг и еще целая орава' (с.329-330). И у всех – подчеркнуто еврейские фамилии. Будто не критикует Суворова совершенно по существу
С.Григорьев, будто не обрушивается на его смехотворные тезисы
М.Г.Николаев, будто не опровергают его книжки в статьях В.Д.Данилова и В.А.Невежина… Суворов, на что намекаете? Что приводимые вами критики клевещут на Русский народ и считают его неполноценным? Я, прочитав сей суворый пассаж, даже вздрогнул, но, слава богу, у нас все фамилии русские… ‹Вот имена у кое-кого подкачали…›
Итог под суворовским 'Самоубийством', которое я предлагаю считать безусловно состоявшимся, следует подвести такими словами:
'Если бы Британия была не на островах, если бы не была прикрыта противотанковым рвом под названием Ла-Манш, то Гитлер бы и Британию придушил… если бы в африканской пустыне не было песка и жары, если бы под Средиземным морем был тоннель для снабжения германских войск топливом и боеприпасами, то Гитлер вышиб бы британскую армию из
Ливии и Египта и захватил Африку. А если бы Америка была не за океаном, а в Европе, под боком у
