– Если вы все записываете на свой поганый диктофон...
– Гос-споди! – возмутился Марино. – Уж и почесаться нельзя! Обыщите меня, если хотите. Могу и стриптиз устроить, если вам от этого полегчает.
– Спасибо, мне и так уже полегчало.
Марино совершенно искренне расхохотался.
– Хотите знать правду, док? Я все ломаю голову, что же действительно случилось с миссис Больц.
Я сглотнула и произнесла:
– Мы не нашли ничего подозрительного. На правой кисти у нее был порох.
Марино перебил меня:
– Еще бы! Ведь она нажимала на курок. В этом-то я не сомневаюсь, но вот почему покончила с собой, как вы думаете? А что, если Больц занимался такими делами постоянно? А она обо всем узнала?
Марино включил зажигание и фары. Через несколько секунд мы уже ехали по шоссе.
– Послушайте, – не унимался сержант, – я не любитель совать нос в чужие дела. Есть занятия и поинтереснее. Но вы же, док, знаете Больца. Вы с ним встречаетесь, ведь так?
По тротуару дефилировал трансвестит. Его стройные ноги облегала желтая юбка, накладные груди стояли торчком, фальшивые соски сильно выделялись под белой майкой. Он проводил нас равнодушным взглядом.
– Встречаетесь? – настоятельно спросил Марино.
– Да, – едва слышно произнесла я.
– А в пятницу вечером вы были с Больцем?
Я не сразу вспомнила, словно память отшибло. Трансвестит томно повернулся на сто восемьдесят градусов и продолжал прогулку.
– В пятницу я водила свою племянницу в ресторан, а потом в кино.
– Больц с вами ходил?
– Нет.
– А вы знаете, где он был?
Я отрицательно покачала головой.
– Он не звонил, не заезжал?
– Нет.
Мы помолчали.
– Вот блин, – зло пробормотал Марино. – Если б я только знал о Больце раньше то, что знаю сейчас! Уж я бы заехал к нему, проверил бы, где его нелегкая носит. Черт, чуть бы раньше!
Снова повисло молчание.
Марино выбросил окурок в окно и зажег сигарету. Он курил не переставая.
– Сколько времени вы встречаетесь с Больцем?
– Два месяца. С апреля.
– У него есть женщины, кроме вас?
– Не думаю. Хотя точно не знаю. На самом деле я почти ничего о нем не знаю.
Марино продолжал допрос с пристрастием:
– И как он вам показался? Ничего странного не заметили?
Вот у кого язык без костей.
– Я не понимаю, что вы имеете в виду, – произнесла я плохо слушающимися губами. Я почти глотала слова, будто меня смаривал тяжелый липкий сон.
– Я имею в виду, как быстро вы поладили и как он вам показался в постели.
Я промолчала.
– Он был с вами груб? Принуждал к чему-нибудь? – Марино сделал паузу, видимо, подбирая слова. – Каков он был в постели? Тернбулл говорила, что он просто животное – а вы как считаете? Вы можете представить, чтобы Больц поступал так, как рассказывала Эбби?
Я и слышала, и не слышала. Воспоминания накатывали и отступали – казалось, я теряла сознание и снова возвращалась к жизни.
– ...Больц, по-вашему, может проявлять агрессию? С вами он был агрессивен? Вы ничего странного не заметили?
Снова воспоминания. Билл набрасывается на меня, срывает одежду, швыряет меня на кушетку.
– ...типы вроде Больца всегда действуют по одному и тому же сценарию. На самом деле их заводит вовсе не секс как таковой. Им нравится брать. Я бы даже сказал, иметь.
Билл был груб. Он делал мне больно. Он запихивал язык в рот так, что я чуть не задыхалась. Мне
