сделал следующее заявление...'
Послышался голос Таннера – фраза явно была заготовлена заранее:
– 'Полицейское бюро осведомлено о сложившейся ситуации. Ввиду щекотливости последней я отказываюсь давать какие бы то ни было комментарии...'
– 'Мистер Таннер, у вас есть какие-либо предположения относительно того, кто является этим источником информации?'
– 'Я не уполномочен давать такие комментарии...'
Не уполномочен он, ха! Не знает – так бы сразу и сказал.
Зато я знаю.
Так называемый источник – не кто иной, как Эбби Тернбулл. Правда, фамилия ее нигде не стоит – видимо, редакторы решили не помещать ее в газете. Мисс Тернбулл больше не рассказывала о событиях – теперь она сама стала 'происшествием недели'. Мне вспомнилась ее угроза: 'Все получат по заслугам!' Имелись в виду Билл, полиция, городские власти, сам Господь Бог. Я ждала, что сейчас диктор поведает аудитории о взломе базы данных и о перепутанных предметных стеклах. Все получат по заслугам, а я что, особенная?
На работу я попала только в половине девятого. Телефоны уже разрывались.
– Вот это журналисты, – произнесла Роза извиняющимся тоном, положив на журнал для записей стопку кислотного цвета стикеров с телефонными номерами. – Звонят все, кому не лень. И из телефонных компаний, и из журналов, а только что прорвался какой-то тип из Нью-Джерси – книгу он, видите ли, пишет!
Я закурила.
– Названивают насчет Лори Петерсен, – добавила Роза, помрачнев. – Ужасно, если это правда...
– Отсылайте всех через дорогу, – перебила я. – Всех, кто хочет узнать о последних убийствах, отправляйте к Эмберги.
Эмберги уже успел нагнать мне по электронной почте несколько напоминаний о том, чтобы я 'немедленно' предоставила ему копию отчета о вскрытии Хенны Ярборо. Слово 'немедленно' в последнем послании Эмберги подчеркнул и приписал убийственное: 'Потрудитесь объяснить, каким образом информация просочилась в 'Таймс'.
Неужели он намекал на то, что я несу ответственность и за эту 'утечку'? Чего доброго, обвинит меня в разглашении сведений о непринятом звонке в 911.
Нет уж, от меня Эмберги объяснений не дождется. Пусть хоть завалит меня письмами или даже явится во плоти, я слова не скажу.
– Пришел сержант Марино, – сказала Роза и добавила (чем сильно меня задела): – Вы хотите с ним говорить?
Марино нужен был отчет о вскрытии, и я уже подготовила для него копию. Я надеялась, что он заедет ближе к вечеру – тогда бы мы с ним разминулись.
Я подписывала отчеты о токсикологических исследованиях, громоздившиеся на столе, когда из коридора послышались тяжелые шаги Марино. Дверь открылась. На пороге возник доблестный детектив. С его темно-синего плаща моментально натекла целая лужа. Жидкие волосы прилипли ко лбу, лицо осунулось.
– Насчет вчерашнего вечера... – с места в карьер начал Марино, шагнув к моему столу.
Я так глянула на сержанта, что слова застряли у него в горле.
Марино в замешательстве огляделся по сторонам, расстегнул плащ и стал шарить по карманам в поисках сигарет.
– Льет как из ведра, – бормотал он. – Хотя какое, к черту, ведро? Из ведра раз – и вылилось, а тут уже сколько наяривает. После обеда обещали жару...
Я молча протянула Марино ксерокопию отчета о вскрытии Хенны Ярборо с предварительными результатами исследований, проведенных Бетти. Вместо того чтобы взять стул и сесть по-человечески, Марино продолжал стоять у меня над душой, читать отчет и капать на мой ковер.
Детектив дошел до основного описания, и я заметила, как он скользнул глазами ниже. Одарив меня мрачным взглядом, сержант спросил:
– А кто еще об этом знает?
– Никто. По крайней мере никто не должен.
– А спецуполномоченный это видел?
– Нет.
– А Таннер?
– Таннер звонил. Я сообщила ему только причину смерти Хенны. О телесных повреждениях я ничего не говорила.
Марино продолжал изучать отчет.
– Точно больше никто не в курсе? – спросил он, не поднимая глаз от страницы.
– Отчета еще никто не видел.
Мы помолчали.
– В газетах ничего не сообщили, – произнес Марино. – По радио тоже. Короче, наш источник информации еще не знает подробностей.
