Крепко затянутых под животом,С медными брякунцами на сбруе,С кольцами серебряными на сбруе,С колокольчиками на сбруе,Звонкими, как напевМатери Иэйэхсит,Играющего на ходу,Сверкающего белизной,Подвели Туйаарыме КуоНаследственного иноходца ее,Стройного коня Туналы[295].Под ноги, по землеПеструю раскинув кошму,Проворная девкаЭнньэ Кулут[296]Подошла к хозяйке своей молодой —Помочь ейПодняться в седло.Парень Юктэл Кулут[297],Поклонившись трижды хозяйке своей,Наклонился, спину согнул,Чтобы, на спину став ему,Молодая хотун моглаНа высокое подняться седло.Опершись о руки служанки своей,Проворной Энньэ Кулут,На широкую спину ставЮктэл Кулута, слуги своего,Ладно уселасьТуйаарыма КуоНа серебряное седло.С обеих сторонЗа поводья взявСтройного коня ТуналыС наездницей прекрасной в седле,Вся семья проводилаТуйаарыму КуоНа расстоянье семи сэлэ[298],Где предстояло имРасставанье на долгий срок,Где в сияньи утра лежалДальний путь ее — на восток.Милая Туйаарыма Куо,На белом коне своем,Краше прежнегоКазалась теперьПровожавшей ее родне...Нарядная шубка ее,Обложенная бобром,Пышно распушась на ветру,Ладно облегалаПлечи и стан,Была ей к лицу, говорят.Подвески узорного серебра,Цепочки на шейном кольце,Тонкие илин-кэлин-кебисэрПереливались, ярко блестя,Поигрывали на груди и спине,Позванивали на ней.Высокий бобровый верхРогатой шапки ееБудто улыбалсяБелому дню;Круглая чеканная тусахта,Укрепленная надо лбом,Радостно на солнце блестя,Озаряла ее лицо...Чтобы любимую дочьНе опечалить ничем, не смутить,Чтобы зятя милого своегоЧестью не обойти,Чтобы по дальним дорогам ихДобрая молва пронеслась,Чтобы по дальним землям о нихГромкая летела хвала,С дочерью отправили старикиСтаршего сына с женой.Старшего сына-богатыряСнарядили в дорогу ониТюнгюром[299] — дружкою быть,А жену его снарядили ониХодого́й[300], поезжанкой быть.Стали отец и матьПриданое дочери выделятьИ так спросили ее:— Доченька нашаТуйаарыма Куо!Отбирай, что по нраву тебе,Забирай, что тебе по душе,
