Офелия про них всё рассказала: у них опасный звуковой наркотик… как-то он так называется… шо-фёр, кажется, или… как-то так… С живых барашков — представляешь? — рога обламывают и делают этот жуткий прибор, одурманивающий людей! Такие жуткие садистские приколы не для гойеров!» — «Как-как ты сказала?
Что это такое — гойеры?» — изумлённо поднял брови Ирми, почему-то проигнорировав бредовые слова Дарьи о «бедных барашках». Дарья захохотала, игриво толкнув его в бок: «Так мы недавно решили себя сами называть. Ведь у нас гиюр особый, экспериментальный. Нам и учителей поменяли, и программу. Вот Вованчик и придумал такое название — гойеры! Он провозгласил: ГОЙЕР — ЭТО ЗВУЧИТ ГОРДО!» — «Интересно… — ошеломлённо протянул Ирми и замолчал, потом вдруг покачал головой: — Жаль, Дарьюш, что я с самого начала не предложил тебе рвануть к нам в Меирию. Теперь «Хайханим» в «Шоко-Мамтоко» дают концерт: уж раз закрыли «Цлилей-Рина», то где-то людям надо же любимую музыку слушать…» — Ирми уже собирался повернуть обратно к машине. Дарья качнула головой и затараторила: «Нет! Ни за что! Я же сказала, что не хочу этих приколов! И сама не пойду и тебя не пущу! Офелия нам глаза раскрыла на фанатиков «Хайханим»! Погоди! С ними ещё разберутся, с чего это они зубы скалят и над кем смеются!» У Ирми вертелось на языке: «А я-то верил, что ты действительно хочешь приобщиться к еврейству…» Но он ничего не сказал, только слабо и жалко улыбнулся и спросил: «А на каком языке вы с Офелией общались? У неё же очень высокий иврит». — «А мы её поняли! Современные интеллигенты всегда найдут общий язык! И знаешь что? — главное чуть не забыла! Офелия мне предложила очень неплохую работу: вести телепередачу, пока что часовую… по истории мировых религий в свете музыкальной культуры… Уже сейчас! Представляешь? Говорит, что ей редко приходилось видеть такую фотогеничность… Ты рад за меня?» Ирми искоса посмотрел на Дарью: шутит, или всерьёз? — и ничего не сказал; он что-то не помнил, чтобы Дарья говорила ему об изучении журналистики в Москве. Он не заметил, как Дарья увела его от Забора с его цвето-звуковыми изысками, наводящими на Ирми тоску, и они углубились в извилистую аллею. Дарья тараторила:
«Жаль, что ты не читал последний номер «Бокер-Эр»: там статья Офелии про хасидскую музыку и про… этого… шофёра…» — «Про шофар… — автоматически поправил Ирми. — Что ж, почитаю: интересно же, что она ещё нафантазировала!» Неожиданно Ирми впервые за всё время их знакомства почувствовал, что эта, по сути, совершенно чужая ему женщина его начинает раздражать. Но Дарья, не чувствуя внезапно повеявшего между ними холодка, продолжала увлечённо болтать: «Офелия очень интересно пишет про изобретателя силонофона. Мощный мужик, там есть его фотка! Как его зовут… Как-то интересно — Ад- Малек… Оказывается, он и его семья происходят из влиятельного и уважаемого клана в посёлке Аувен- Мирмия.
Знаешь, почему так назвали их посёлок?» — «За фантазиями твоей Офелии мне не угнаться, но название действительно интересное!» — «Так ты ничего не знаешь?
Даже не знаешь, что был у них город Ладенийа, очень красивый и большой город… столица государства древнего народа мирмеев?..» — «Мы вообще-то думали, что мирмеи — это арабы, большинство которых хлынуло сюда в последнее столетие…
Отдельные, богатые хамулы жили в течение последних пятьсот — тысячи лет… уходили… снова возвращались…» — заметил Ирми. Но Дарья не слушала, продолжая увлечённо тараторить: «Да! Это и было около то ли 500, то ли 1500 лет назад, когда этот город, разрушили… то ли крестоносцы, то ли ещё какие-то варвары… и убили их вождя Ладена, который этот город построил — вот потому-то город так и назвали… Короче, не знаю я подробностей, сам прочти в источниках. Главное:
Ладена зверски убили захватчики. А на месте древней Ладенийи теперь построили эту вашу Неве- Меирию — это совсем недавно учёные обнаружили! Про это ещё в газетах писали!» — «Да неужели? — воскликнул Ирми, снова отстраняясь от Дарьи. — Это что-то новенькое! Я не помню никаких раскопок на этом месте, тем более — недавних! — сбивчиво заговорил Ирми, изумлённо уставившись на свою спутницу. — Сколько нам известно, там была всегда холмистая пустыня, ни деревца, ни травинки… 20 лет назад на совершенно голых холмах молодые ребята основали маленький посёлок — и вот разросся, настоящий зелёный оазис, промзона и прочие прибамбасы…
А археологического парка — не было! Иначе бы там посёлок не построили…» — «Уж наверно, Офелия лучше тебя знает! Она такая эрудированная — и в истории, и в литературе, и в архитектуре… А уж в музыке как разбирается! Ещё она сказала, что Шалем тоже был мирмейский город… Об этом и архитектура его свидетельствует…» — «Какая архитектура — новая, или старая?» — «Неважно, какая — Офелия не уточняла… Мы сейчас хотим, чтобы нам организовали экскурсию по всем местам, где когда-то жил древний народ мирмеев… Шалем, Аувен-Мирмия, где родился и вырос сахиб Ад-Малек… Мы, Офелия и её друг…» — «Ладно, Дарьюш, на темы сказок «1000 и одной ночи» мы не будем с тобой спорить. Одно Офелия не придумала: мирмеи — действительно очень древняя… вот только не нация, а профессия», — последнюю фразу Ирми пробурчал в сторону.
«Ладно, проехали… А сейчас свернём-ка мы с тобой вот в эту аллейку! Смотри, как тут загадочно и заманчиво!» — «А что там?» — спросил Ирми, остановившись и опасливо поглядывая во мглу, куда увлекала его Дарья. — «Пойдём, пойдём! Увидишь, как тут классно!» — и она повлекла его в одну из самых тёмных аллей. — «Я не хочу…» — «Никак боишься!..» — усмехнулась Дарья. И Ирми, махнув на всё рукой, пошёл за нею.
Мрачная аллея казалась похожей на гигантскую, туго скручивающуюся спираль, затейливо сплетённую из густых ветвей. Тут и там мерцали огоньки — то ослепительно ярко, то чуть заметно, струясь в каком-то странном ритме то змейкой, то спиральной цепочкой. Ирми, парень неробкого десятка, с опасливым интересом поглядывал по сторонам и осторожно поддерживал девицу, которая то отстранялась от него, то неожиданно громко взвизгивала и крепко к нему прижималась. От неожиданности Ирми оступился и чуть не упал, ухватившись за Дарью. Она прыснула и пробормотала: «Надеюсь, ты не уронишь девушку?» — «Как можно, как можно!» — засмеялся и Ирми, почувствовав неловкость. — «Да ты не бойся! Тут волков не водится!» — «А я и не боюсь…» Аллея начала круто петлять, и при каждом крутом повороте от неё то в одну, то в другую сторону отходили крохотные живописные тропки, ведущие в какой-нибудь замшелый таинственный грот в форме крутого завитка ракушки. Мелькающие в апериодическом ритме яркие вспышки света выхватывали то один кусочек живой стены, то другой. Словно бы в согласии с ритмом причудливого узора вьющихся пёстрых растений были едва слышны диссонирующе шелестящие и скребущие звуки струящейся воды и неожиданно — контрапунктом! — звонко шлёпающих о поверхность невидимого водоёма капель. И… более никаких звуков. На Ирми по нарастающей начала накатывать подавленность. Шаги и собственный голос словно бы напрочь поглощал толстый слой мягкого, переливающегося немыслимыми оттенками мха, покрывающего землю и камни, по форме напоминающие низкие удобные креслица и диванчики. «Ты что, испугался?» — демонстративно заботливо прошелестела Дарья, уловив в яркой вспышке света выражение недоумения на лице Ирми. — «Конечно, нет! В Лос- Анджелесе примерно так устроены пещеры страха, так что я и не к таким приколам привык», — отозвался Ирми.
«Остановись, присядем тут: тихо, спокойно, и никто нам не помешает…» — неожиданно отчётливо и звонко заявила Дарья и погрузилась прямо в мягкий мох, устилающий маленькую полянку в одном из гротов; юбка её задралась высоко. Ирми густо покраснел и украдкой, так, чтобы она не заметила, глянул на открывшиеся выше колен ноги. Дарья поймала его взгляд, но явно не торопилась одёргивать юбку.
Ирми сам не заметил, как опустился на мягкий мох рядом с Дарьей. При очередной вспышке слепящее-молочного света он вдруг увидел в сверкнувших льдом и сталью глазах Дарьи не столько насмешливое, сколько торжествующе-хищное выражение. С усилием он встал на ноги, стряхнул с брюк веточки и решительно произнёс: «Ну, что ж, Дарьюш! С интересным и таинственным местом ты меня познакомила.
Представление я получил, впечатлений надолго хватит. Пора двигать обратно. Если хочешь, поехали в «Шоко-Мамтоко» в Эрании-Бет. Если не хочешь, я тебя подброшу домой…» — «А я хочу ещё тут с тобой побыть! Тут твоих приятелей нет, Максим за тобой не следит, никто ничего тебе не скажет!» — «Но я не хочу…» — «А в «Цедефошрию»?' — «И не мечтай! Я тебе уже сказал — силонокулл не для людей с хорошим музыкальным вкусом…» — «Ах-ах! Какой у нас музыкальный вкус… А твои эти ниточки тебе не мешают с женщиной…» — и она легонько схватилась за цицит. — «Перестань!..» Неожиданно она выпрямилась,
