снова вбежал в ресторан и упал рядом с ним?
— Не шутите, — одернул его офицер МОССАДа. Он был темноволосый, курчавый, с большими чуть навыкате глазами. Очевидно, среди его предков были африканцы. Он был высокого роста, почти как Дронго.
— А что мне остается делать? — поинтересовался Дронго. — Меня только что чуть не убили. А сейчас еще и собираются арестовать.
В ресторан вошел мужчина лет сорока пяти. У него были редкие светлые волосы, худощавое лицо, внимательный взгляд серых глаз за стеклами очков, упрямая линия тонких губ. Офицеры полиции, стоявшие в ресторане, почтительно замолчали. Все сотрудники разведки, оцепившие здание, ждали его распоряжений. Он подошел к Бутцману. Несчастного положили на носилки, чтобы унести.
— Извините, — сказал вошедший, обращаясь к Бутцману. — Мы не думали, что ваш разговор может так закончиться.
Бутцман махнул рукой. Ему было не до извинений. Он снова закрыл глаза и застонал. Носилки понесли к машине «скорой помощи». Незнакомец подошел к Дронго, взглянул на него.
— Вы Дронго? — спросил он.
— Можно подумать, что вы не знаете, — проворчал Дронго, потирая ушибленную при падении руку. — Я думал, ваши службы могут обеспечить безопасность своих людей во время встречи.
Незнакомец не ответил. Он подошел к окну, посмотрел на соседнее здание, откуда раздался выстрел. Там уже суетились люди, но найти стрелявшего они, очевидно, не сумели. Незнакомец снова повернулся к Дронго.
— Поедемте с нами, — предложил он, направляясь к выходу.
— Надеюсь, вы не собираетесь меня арестовывать, — буркнул Дронго, идя следом за ним.
Они сели в серый «шевроле». Рядом с водителем сидел сотрудник разведки. Машина направилась куда-то в сторону от центра.
— Ваши напарники тоже задержаны и приедут к нам, — холодно сказал незнакомец.
— Какие напарники? — не понял Дронго.
— Ваша группа обеспечения, — спокойно пояснил незнакомец. — Они ведь приехали вместе с вами.
— Это некрасиво, — заметил Дронго, — они, между прочим, профессионалы, как и вы. И их руководство заранее сообщило о нашем визите. А теперь вы пользуетесь моментом и свою собственную неудачу пытаетесь списать на них.
— Почему вы так решили?
— А зачем вы их арестовали? Можно подумать, что вы сомневаетесь в их алиби. Они же наверняка не стреляли в Бутцмана. Они приехали вместе со мной, чтобы помочь мне.
— Я знаю. Никто их не арестовывает. Мы посчитали нужным увезти их с места события. Ведь если неизвестный стрелял в вас, он может выстрелить и в них.
— Он стрелял в Оливера Бутцмана, и вы это прекрасно знаете. Во всяком случае, первый выстрел был в Бутцмана, а уже второй — в меня.
— Кто это мог быть?
— Откуда я знаю. Может, какой-нибудь террорист? Вам лучше знать, кто стреляет в ваших гостей.
— Это был не террорист, и я подозреваю, что вы знаете, кто это был.
В этот момент у собеседника Дронго зазвонил телефон мобильной связи. Тот полез в карман и достал телефон. Он говорил на иврите, и Дронго не понял, о чем идет речь. Очевидно, незнакомцу докладывали нечто такое, что заставляло его крепче прижимать аппарат к голове, словно Дронго мог услышать и понять, о чем именно они говорили. Выслушав доклад, он взглянул на Дронго и сказал несколько резких фраз, очевидно отдавая приказ. Затем убрал аппарат, извинился и спросил.
— Итак, почему вы приехали в Израиль? Почему через столько лет вас снова заинтересовал Бутцман?
— Меня лично он не интересует совсем. Но кто-то в Москве вычислил, что в группе полковника Хеелиха мог оказаться предатель. И теперь его пытаются найти.
— Зачем? Кому он нужен через десять лет?
— Этого я не знаю, — соврал Дронго. — Может, он утаил какую-нибудь информацию и теперь они хотят все выяснить. Если бы это был секрет государственной важности, вряд ли они стали присылать сюда бывшего эксперта ООН. Они бы прислали только своих сотрудников.
— А мы думаем, наоборот. Если бы речь шла об обычном расследовании, они бы прислали одного или двух своих сотрудников. Но раз они решили задействовать такого эксперта, как вы, значит, случилось нечто чрезвычайное. Ваша репутация обязывает.
— Не знал, что моя репутация так сильно подмочена, — заметил Дронго, — иначе вы бы не стали увозить меня с места происшествия.
— Это в ваших интересах. Убийца должен знать, что мы вас увезли, и не будет искать вас в городе.
— Вы знаете, кто это был?
— Нет. Но мы полагаем, что это был кто-то из бывших коллег Бутцмана. Очевидно, речь идет об исключительно важной операции, если присылают такого известного в Израиле человека, как вы. И если через столько лет после ухода в отставку Бутцман еще представляет такую опасность.
— Вы не ответили на мой вопрос, — напомнил Дронго.
— А у меня нет ответа на ваш вопрос. И не может быть, пока вы не объясните мне истинные причины вашего появления в Израиле.
— Опять с самого начала. Как вас зовут? Надеюсь, это не секретная информация? С недавнего времени в ваших газетах наконец стали сообщать фамилии руководителей спецслужб.
— Не секретная. Меня зовут Менахем. Можете меня так называть.
— Фамилию свою вы, конечно, не помните. — Дронго отвернулся: — Как мне вы все надоели.
— Когда мы приедем, вы сможете поговорить со своим старым знакомым, — заметил Менахем, обращаясь к Дронго.
— С каким еще старым знакомым?
— С Песахом Гурвичем. Кажется, вы с ним знакомы?
— Раньше его звали Павлом. Конечно, знаком. Можно подумать, что вы об этом не знали. Зачем нужна была эта таинственность? Могли бы просто пригласить меня поехать на встречу со старым знакомым.
Менахем молчал. Очевидно, он уже сказал все, что должен был сказать. И задал вопросы, которые его интересовали. Примерно через двадцать минут они затормозили у небольшого двухэтажного дома. Менахем вышел из машины и жестом пригласил Дронго за собой. Они вошли в дом, который со стороны казался двухэтажным. На самом деле под ним было еще несколько этажей. Они спустились вниз, прошли несколько комнат и наконец Дронго увидел Гурвича.
— Здравствуй. — Они обнялись, и Дронго с удивлением обнаружил, как располнел его друг за время последней их встречи.
— Ты похудел, — сказал Гурвич, глядя на Дронго.
— А ты решил побить рекорды тяжеловесов? — пошутил Дронго. — Почему ты так поправился?
— Нужно было, — отмахнулся Гурвич, — в целях конспирации. Теперь сижу только на воде. Поправиться в тысячу раз легче, чем похудеть. Садись, — показал он на диван.
Менахем сел в углу, достал со стола какую-то тетрадь и стал читать записи. Разговор между Павлом Гурвичем и Дронго шел на русском, как еще двадцать пять лет назад, когда они учились вместе в одной бакинской школе.
— Ты можешь мне объяснить, почему ты приехал в Израиль? — спросил Гурвич.
— Ты решил меня допросить?
— Нет. Ты же знаешь, как к тебе относятся в Израиле. Если ты захочешь уйти, ты можешь встать и уйти. Если захочешь уехать, ты можешь улететь прямо сегодня. Три года назад ты помог нам нейтрализовать «Мула». Мы помним об этом.
