— Ничего. Я обещаю, что не дам вам возможности отличиться, как с Габриэллой. Вас устраивает такая гарантия?
— Вполне. Только я не это имел в виду. Я сплю беспокойно, могу вам помешать.
— Надеюсь, вы не кричит во сне. И вас не мучают кошмары.
— Убедили, — кивнул Дронго, — завтра нам нужно будет выяснить, что случилось с Менартом и почему Андрей Константинович не смог с ним встретиться. Кажется, мы остались вдвоем.
— Меня предупредили, чтобы мы не пытались с ним связаться, — сообщила Лариса. — Официальный представитель российского посольства будет здесь и выяснит, как это могло случиться.
Она легла спать гораздо раньше него. Дронго еще сидел перед телевизором, по привычке продумывая сложившуюся ситуацию и план на завтра. Во втором часу ночи он наконец отправился спать. Женщина спала достаточно чутко. Стоило ему войти в комнату, как она проснулась, а взглянув на него, повернулась на бок и укрылась с головой. Дронго осторожно прошел к своей стороне кровати и, тяжело вздохнув, снял халат. Затем он лег в постель, повернул голову и взглянул на женщину. Потом укрылся одеялом и закрыл глаза. В эту ночь они спали беспокойно, просыпаясь от каждого звука. Утром он проснулся раньше обычного. Она уже была в ванной. Он посмотрел на смятую постель рядом с собой и улыбнулся. В его жизни были и такие невероятные случаи.
В любом государственном учреждении свои бюрократы и свой путь прохождения бумаг. Самое уязвимое место спецслужб — это деньги, которые должны отражаться в бухгалтерских отчетах, словно речь идет о закупке оптовой партии мороженой рыбы или детских колготок. Таковы требования во всех демократических государствах. Но даже и не в демократических спецслужбы должны тратить деньги, по возможности отчитываясь за каждый доллар. Понимая, с какими проблемами сталкиваются профессионалы, законодатели иногда идут на некоторые уступки, но, как правило, все равно требуется отчетность. Сами спецслужбы, также понимая сложность ситуаций, всегда имеют фонд для необходимых выплат, которые не всегда указываются в отчетности. В общем, задача любой спецслужбы — быть достаточно закрытой, а проблема любой власти — должным образом контролировать своих профессионалов, чтобы они не чувствовали себя совершенно независимыми.
Пятьдесят миллионов долларов, которые нужно было перевести в четыре банка, были очень большой суммой даже для ЦРУ. В истории спецслужб еще не случалось подобной покупки и поэтому в Министерстве финансов была затребована специальная сумма. Запрос разведывательного ведомства был удовлетворен, и деньги должны были поступить на специальные счета, откуда их следовало перевести в банки, указанные Барлахом. Но в Америке тоже есть своя бюрократия, и согласование всех вопросов заняло около недели, несмотря на личное вмешательство директора ЦРУ.
Еще вчера стало ясно, что деньги поступят на счета ЦРУ в начале следующей недели. И тогда же можно будет начать переводить их за границу. Сегодня, в субботу, был обычный выходной день и многие американцы отправлялись на уик-энд. Погода стояла удивительно теплая, несмотря на ноябрь. Роскошный «кадиллак» двигался по трассе с довольно высокой скоростью. Очевидно, мужчина, сидевший за рулем, куда-то торопился. Часа через два после того, как он выехал из Вашингтона, автомобиль свернул с трассы и направился по узкой дорожке к мотелю. Рядом находилась бензоколонка. Мужчина взглянул на часы и остановился в трехстах метрах от нее. Очевидно, он прибыл сюда раньше времени и теперь ждал. Минут через пятнадцать показался серебристый «шевроле», который медленно проехал мимо его машины. За рулем сидела женщина лет сорока — сорока пяти. Она подъехала к бензоколонке, заправила машину и двинулась в сторону мотеля. «Кадиллак» направился следом. За поворотом, там, где машин не было видно со стороны бензоколонки, они остановились.
— Добрый день, — кивнула женщина, — вы просили о срочной встрече. Что случилось?
— У нас на будущей неделе должен пройти перевод на невероятную сумму — пятьдесят миллионов долларов, — сообщил мужчина. — Его контролирует лично директор ЦРУ. Абсолютная секретность, никто не знает, куда именно будут переведены деньги. Но мне удалось узнать, что деньги высылаются по указанию резидента ЦРУ в Берлине Давида Страуса.
— Что это может быть? — спросила женщина.
— Не знаю. Думаю, вам нужно проверить через свои источники в Германии. Речь идет об очень важном деле. Исключительно важном. Возможно, такая невероятная сумма понадобилась для оплаты информации, которую должны передать нашим представителям в Берлине. Если я не ошибаюсь, речь идет о бывших агентах восточногерманской разведки, «законсервированных» в Германии. В Берлине находится специальный представитель ЦРУ по таким вопросам Майкл Кардиган.
— Спасибо. Я все передам, — кивнула женщина. — На ваш счет поступят деньги из Сан- Франциско.
— Вот некоторые данные, — сказал мужчина и протянул ей лазерную дискету. — До свидания.
Его машина направилась в сторону мотеля, а «шевроле» развернулся в обратную сторону. Вечером сообщение было получено резидентом СВР в Вашингтоне. Еще через сутки оно было в Ясеневе, в штаб- квартире СВР. На следующий день этой проблемой уже занимались Осипов и Минулин.
Всем сотрудникам Службы внешней разведки, работавшим в Германии, было поручено выяснить, с кем могли выйти на связь офицеры ЦРУ, также работавшие в Германии. Через два дня стало известно, что германская БНД следит за своими американскими союзниками, которые собираются купить материалы чрезвычайной важности. Были предприняты самые невероятные усилия, чтобы установить, с кем именно мог встречаться прибывший из Лэнгли специальный представитель директора ЦРУ Майкл Кардиган.
Это срочное задание получил и сотрудник ЦРУ, передавший сведения о выплате столь значительной суммы. Все понимали, как опасно давать подобное поручение своему «кроту», оставшемуся единственным ценным источником в Лэнгли после крушения карьеры Эймса. Но узнать имя человека в Германии было невозможно. Его не знали даже сотрудники БНД, продолжавшие наблюдать за американскими коллегами.
Только двадцатого октября, когда деньги уже были переведены на счета, сотрудник ЦРУ, работавший на Москву, наконец сообщил имя человека, с которым встречался Кардиган. Это был Дитрих Барлах, бывший сотрудник полиции и бывший осведомитель «Штази». Сотрудники германского отдела СВР всю ночь работали с архивными документами и данными по старым картотекам. К утру выяснилось, что Барлах был связан с одним из членов группы Хеелиха, когда-то проводивших срочную эвакуацию особо ценных документов восточногерманской разведки. Сомнений не осталось. Кто-то из сотрудников группы сумел сделать копии и теперь через Барлаха предлагал их американцам. Рано утром двадцать первого октября было послано категорическое предписание остановить Барлаха любым путем.
В этот день Барлах должен был получить сообщение о том, что все деньги переведены. На вечер была назначена его встреча с Кардиганом. Он вернулся домой, прошел на кухню, и в этот момент его кошка выскочила на балкон. Он вышел следом за ней. В доме прогремел взрыв. Дитрих Барлах, рухнувший вместе с балконом на землю, остался жив только чудом.
Кардиган снова воспользовался старым трюком Страуса, чтобы уйти от наблюдения немцев. Но он напрасно вчера прождал весь вечер Барлаха. Тот так и не появился. В ярости Кардиган готов был придушить его собственными руками. Во все банки было послано предупреждение о заблокировании счетов, на которые были переведены деньги. Но выяснилось, со счетов не было снято ни одного доллара. Через полтора часа после того, как Барлах не пришел на встречу, в кабинет к Кардигану вошел Давид Страус. Кардиган изумленно поднялся, глядя на резидента. Таким он его никогда не видел. У Страуса было красное лицо и, казалось, сейчас он взорвется от охвативших его чувств.
— Я предупреждал вас, Кардиган, что нашим представителям не следует появляться у дома Барлаха, — тяжело дыша, сказал Страус.
— Что случилось? — Кардиган понял — произошло нечто непоправимое.
— Сегодня в доме Барлаха заложили взрывчатку, — сообщил Страус. — Мои представители уже были
