— Они его убили! — снова заорал обычно невозмутимый Данери.
— Кого? — разозлился Кардиган. — Неужели американского президента?
— Они убили нашего информатора, — несчастным голосом сообщил Данери.
— Что? — заорал на этот раз Кардиган. — О чем вы говорите? Как это убили? — Поняв, что говорит по телефону, он взял себя в руки и сухо сказал: — Сейчас приеду.
Через полчаса потрясенный Кардиган узнал, что на выезде из Гамбурга сегодня утром попал в автомобильную аварию и погиб бывший сотрудник группы полковника Хеелиха, один из основных кандидатов на роль информатора Барлаха — бывший офицер «Штази» Нигбур.
Даже Страус, обычно сохранявший невозмутимость, был в шоке. Если русские смогли их опередить, если они вычислили Нигбура раньше, чем на него вышли американцы, значит, операцию можно было считать законченной. Страус не знал подробностей, но сообщение о смерти Нигбура перечеркнуло все их планы. По его приказу Данери поехал в больницу к Барлаху, чтобы выяснить, что именно им следовало предпринять. Барлах уже чувствовал себя гораздо лучше. Врачи обещали, что через две недели он сможет выйти. Данери, белый от волнения, подошел к постели Барлаха. Увидев знакомое лицо, Барлах кивнул ему, но не произнес ни слова.
— Герр Барлах, — нервно начал Данери, оглядываясь по сторонам, — у нас для вас весьма печальные новости…
Барлах равнодушно посмотрел на американца, не понимая, почему тот так нервничает.
— Сегодня утром разбился в автомобильной аварии бывший сотрудник «Штази» офицер Нигбур. — Данери смотрел на безмятежно-спокойное лицо Барлаха, не понимая, почему тот не реагирует на его слова.
— Вы меня понимаете, герр Барлах? — не выдержал Данери. — Вы меня слышите?
— Да, — кивнул он, — ну и что?
— Погиб Нигбур, — растерянно повторил Данери, которому впервые пришло в голову, что они могли ошибаться.
— Кто это такой? — спросил Барлах, окончательно сбивший с толка своего гостя.
— Нигбур, — повторил Данери. — Вы не помните его?
— Нет. — Барлах уставился в потолок. — Не помню, — повторил он равнодушно.
— Мы хотим забрать вас в наше посольство, — предложил Данери, оглядываясь на двух сотрудников ЦРУ. — Мы получим разрешение у врачей и перевезем вас в американский госпиталь. Вы меня слышите? Мы сделаем это в ваших интересах, чтобы гарантировать вашу безопасность и не допустить других террористических актов.
Барлах молчал. Затем вдруг сказал:
— Я вспомнил. Нигбур был одним из офицеров, с которыми я встречался. Кто его убил?
Данери снова оглянулся на стоявших рядом с ним сотрудников ЦРУ.
— Мы не знаем, — соврал он, — мы пока ничего не знаем. Вы согласны переехать в наш военный госпиталь?
— Как хотите, — равнодушно ответил Барлах, — если так нужно, перевозите. Его, наверно, убрали из-за меня, — снова вспомнил он о погибшем.
— Мы его забираем, — громко сказал Данери, обращаясь к сопровождавшим его сотрудникам ЦРУ.
Они приехали сюда открыто, на двух машинах, чтобы забрать раненого. Данери не мог знать, что сотрудники БНД, следившие за их перемещениями, уже передали сообщение Юргену Халлеру о том, что американцы поехали в больницу к раненому четыре дня назад Дитриху Барлаху. Немцы легко установили, что Барлах был бывшим сотрудником полиции и бывшим осведомителем «Штази». К тому же они записали и утренний разговор Данери с Кардиганом. Не составляло труда выяснить, что сегодня в автомобильной катастрофе погиб Нигбур, бывший офицер группы полковника Хеелиха. Когда Халлер получил эти данные, он все понял. «Русские их опередили, — ошеломленно подумал он. — Американцы хотели перекупить Барлаха и Нигбура, чтобы получить от них нужные им сведения. И видимо, в Москве намерения американцев не понравились, и она решила принять собственные меры».
— Мы выезжаем в госпиталь, — приказал Халлер своим сотрудникам.
Однако на все запросы и ответы, даже несмотря на хваленую немецкую педантичность и аккуратность, ушло довольно много времени. Когда Халлер прибыл за Барлахом в госпиталь, выяснилось, что представители ЦРУ отправили раненого в госпиталь, находившийся на территории американской военной части, дислоцированной в Берлине.
Халлер, не раздумывая, отправился к Давиду Страусу и попросил о срочной встрече. Страус принял его в своем кабинете, приказав Кардигану и Данери оставаться в соседней комнате и прослушивать их разговор. Халлер приехал в девятом часу вечера.
Встреча началась с обмена приветствиями, после чего Страус предложил гостю сигары и коньяк. От сигар немец отказался, а коньяка выпил и он ему понравился. И лишь после того как было выпито несколько рюмок, Халлер начал разговор.
— Мы несколько разочарованы в наших отношениях, мистер Страус, — сказал Халлер. Разговор шел на английском.
— Я не понимаю, о чем речь? — пыхнул сигарой Страус. — Мне казалось, мы стратегические союзники и намерены ими оставаться еще много лет.
— Да, — сказал Халлер, — но мы до сих пор не получили копии документов, которые ваши сотрудники нашли в архивах «Штази».
— Мы отдали все, о чем вы просили, — возразил Страус. — Возможно, осталось несколько дел, которые мы просто не успели передать. Ваши претензии абсолютно не имеют никаких серьезных оснований, мистер Халлер.
— Я дам вам список документов, которые до сих пор вы нам не передали, — предложил Халлер и, не дожидаясь ответа, добавил. — Кроме того, нам стало известно, что вы по-прежнему проводите собственные операции с бывшими сотрудниками «Штази».
— Это неправда, — возразил Страус. — Мы соблюдаем наши договоренности.
— Не совсем, — улыбнулся Халлер. Он ненавидел этого самоуверенного американца с сигарой в руках. Он олицетворял все то, что так не любил Халлер. Высокомерный, надменный, равнодушный, презирающий людей, сибарит Страус и педантичный, аккуратный, рационалист и прагматик Халлер. Они не могли нравиться друг другу.
— Сегодня вечером ваши сотрудники перевезли гражданина Германии Дитриха Барлаха в американский военный госпиталь, — сообщил Халлер.
— Ну и что? — спросил Страус. — С каких пор это запрещено вашими законами? Я не совсем понимаю суть ваших претензий.
— Барлах — бывший осведомитель «Штази», — сообщил Халлер. — Я думаю, вам это известно.
— В этой части страны каждый третий немец был осведомителем «Штази», а каждый второй работал на эту организацию, — усмехнулся Страус, — и вы это прекрасно знаете. При чем тут его прежняя работа? «Штази» не существует уже много лет.
«Сукин сын, — с ненавистью подумал Халлер, — ведь прекрасно знает, что я имею в виду».
— Барлах был не только «осведомителем», — продолжал Халлер, — он был еще и сотрудником восточногерманской полиции. Но самое интересное, что четыре дня назад кто-то подложил бомбу в его квартиру. По счастливой случайности Барлах не погиб. Однако сегодня утром под Гамбургом попал в автомобильную катастрофу бывший офицер «Штази» Нигбур, когда-то работавший с Барлахом. Я думаю, мы оба понимаем, что подобных совпадений не бывает. Утром погиб Нигбур, а через несколько часов вы забираете Барлаха из нашей больницы в свой госпиталь. Разумеется, нам интересно знать, что происходит. Мы имеем на это право. И раненый Барлах, и погибший Нигбур — граждане нашей страны.
— Конечно, — усмехнулся Страус. Он был, как ванька-встанька: соглашаясь, отступал и снова возвращался в исходное положение. — Но я не понимаю, при чем тут наши сотрудники. Неужели вы думаете, что мы сначала взорвали Барлаха, а потом решили его полечить в нашем госпитале? Или вы думаете, что мы устроили убийство Нигбура? Зачем нам это нужно?
— Нет, я не думаю, что это вы его убили. Но связь между убийством Нигбура и отправкой Барлаха в
