значит, уже меньше. Тот, в котором тетушка купает
детей, тоже долой со счетов. Однако… в котором же это
было? Я забыл!
Проклиная себя за невнимательность, я снова стал
искать свой дом. К тетушке я наведался еще раз; она
уже укладывала детей. Увидев меня, она бодро вскрик-
нула, схватила тряпку и бежала по пятам до самого
крыльца.
В другом доме я попал на праздник: музыка, пес-
ни, звон посуды. Веселая, пьяная компания так обра-
довалась моему приходу, словно весь вечер только ме-
ня и ждали. Схватили под руки, усадили за стол, и
мне до сих пор неловко, что я отказался.
В следующем доме третью дверь налево открыл сон-
ный небритый мужчина и сказал, что он меня знает,
и, если я еще раз приду к его жене, он переломает мне
ребра.
Свой дом я нашел далеко за полночь, в последнем
ряду. Сегодня утром пошел было в магазин, но вспом-
нил вчерашний кошмар, вернулся и куском штукатур-
ки нарисовал на двери крест.
НАША СЛАВНАЯ КОММУНА
В пятом классе я представлял себе рабочих, тех, что
строят большие электростанции, гигантами в масках
электросварщиков, всецело занятых социалистическим
соревнованием и выполнением норм в процентах.
5*
67
А ведь это люди, это просто люди, такие же ребята,
как я: это Ленька-сибиряк, Тоня с соколиными бровя-
ми, Дима Стрепетов в поезде, мои соседи по общежи-
тию. Здесь меня приняли просто, почти безразлично:
новый жилец — ну и ладно; спросили, с какого я
участка, и пригласили есть суп. Вот с кем я буду
жить:
Петька. Он электрик, с нашего четвертого участ-
ка. Приземистый, плотный, сильный, как борец, с
длинными руками. У него в карманах проволока, изо-
ляция, предохранители, плоскогубцы, и в первый же
день я застал его за милым занятием: он пришивал
пуговицу с помощью клещей и медной проволоки.
Петька объяснил, что так крепче, да и ниток в доме нет.
Вчера Петька мобилизовал наши одеяла, завесил
наглухо окна и предоставил нам на выбор: либо сидеть
в полной темноте, либо убираться к чертям.
Дело в том, что он любитель-фотограф. И я понял,
что такая хорошая жизнь ожидается ныне, присно и во
веки веков…
Петька принадлежит к той категории особо злост-
ных фотолюбителей, которые все делают сами. Фаб-
ричный у него только фотоаппарат «Смена», а все
остальное — увеличитель, фонарь, кюветы, бачки, про-
явители, закрепители — он делает своими руками.
Прежде чем напиться воды, нужно мыть кружку горя-
чей водой. Химикаты всюду: на столе, в шкафу, под
кроватью. Карточки нужно сушить, и Петька расклады-
вает их на наших постелях, на подушках. Нужно де-
лать глянец, и он заклеивает карточками оконные стек-
ла. Потом карточки не отлипают, поэтому два стекла
у нас выдавлены и завешены нашими же полотенцами
(свое Петьке нужно, чтобы вытирать руки).
Тарелок для пищи у нас две, остальные заняты под
фотографии. Утром я нечаянно посолил кашу гипосуль-
68
фитом и долго не мог по-
нять, откуда такой стран-
ный вкус. Петька кашу
отобрал, выбросил в вед-
ро, успокоил, что гипо-
сульфит не очень ядовит,
и пообещал сделать мне
замечательные фотогра-
фии. Он всем обещает.
К у б ы ш к и н. Его
звать Сергей, но имя ему
не идет: он Кубышкин,
и все его так по фамилии
и называют. Спокойный,
самостоятельный, удивительный копуша: он все время
чего-то копается и копается в своих вещах, книгах, по-
суде. Даже когда он сидит без движения на кровати,
кажется, что он копается и бурчит.
Кубышкин, во-первых, арматурщик, во-вторых,
большой гуляка. Домой он приходит, только чтобы по-
копаться и что-нибудь перехватить. Иногда, по словам
Петьки, он и не ночует.
Вся тонкость в том, что Кубышкин сейчас занят
щепетильным делом: он женится. Петька сразу же мне
поведал, что Кубышкин — славный парень, но дурак:
сам гол как сокол и влюбился в такую же девушку из
