Был в его практике один вопиющий случай – столько лет прошло, а досада до сих пор грызёт…
Сегодня планировался первый пуск гравидетектора. Рабочий кристалл – сердце прибора – доставили вчера вечером, и установку можно уже опробовать целиком.
Понятно, что никакой эффект этому варианту установки не поймать – усилительная часть не дотягивала до нужных значений пяти порядков, попросту говоря, была в сто тысяч раз грубее, чем нужно для обнаружения реликтового высокочастотного гравизлучения.
Профессор пошёл навстречу королеве Николь и собрал установку сначала без усилительной части. Но королева обещала профинансировать и усилитель. Тогда через пару месяцев установка будет окончательно готова, и Лвин заглянет в древнюю сердцевину мира, получит сигнал прямо из центра Большого Взрыва…
Учёный одёрнул себя – до этого ещё далеко, сегодня нужно согласовать работу жидкогелиевого контура, магнитной катушки и всех электрических схем. И ещё он переживает: не будут ли сбоить переключатели при низких температурах… Обладает ли полученный кристалл нужным качеством? Не напортачила ли фирма-изготовитель с нужным узором дислокаций на решётке?
Профессор сам не заметил, как дошёл до здания и поднялся на лабораторный этаж.
Никого из помощников ещё не было. И хорошо – Лвин включил свет и застенчиволюбовно осмотрел груду приборов в середине обширной комнаты. Они были переплетены трубками и шлангами и казались постороннему человеку бессмысленной грудой железа.
Но глаз профессора не застревал в нагромождении алюминиевых ящичков, набитых кусочками кремния и пластика, а видел цельную картину сложного организма, в котором глубокий вакуум, гелиевый холод, магнитное поле и тёмное рубиновое сердце должны были соединиться и поймать самый неуловимый сигнал в мире – древнюю гравитационную волну, крик новорождённой Вселенной.
Дведцать лет ушло на поиск идеи детектора – профессор уверенно считал её гениальной! – и создание установки.
Лвин был мужественным человеком – он понимал, что даже после всех усилий и усилений сигнал может быть не пойман. Но это тоже будет важным результатом – в учебниках и статьях появится строчка – «Согласно измерениям группы Лвина, уровень энергии реликтового гравитационного излучениям меньше, чем…». Целая жизнь – и всего одна строчка. Зато все теории Вселенной будут оглядываться на эту строчку и выживут только те модели, которые не будут ей противоречить.
Но гораздо лучше, чтобы строчка была такой: «По данным группы Лвина, уровень энергии реликтового гравитационного излучениям равен…».
Одна строчка может стоить жизни. Часто жизнь пролетает, не оставляя даже слова.
Лвин отогнал печальные мысли – самое интересное только начинается; в ближайшее время пессимизм неуместен.
В коридоре раздались весёлые голоса, и в комнату ввалились сразу трое молодых сотрудников.
– Профессор, вы ночевали здесь, в обнимку с приборами? – удивлённо воскликнул кто-то вместо приветствия.
Нахалы!
– Прекратить болтовню! – шутливо прикрикнул Лвин и махнул рукой на распечатанную коробку на своём столе. – Кристалл вчера прибыл!
– Йохохо! Банзай! – загалдели сотрудники, которых стало уже с полдюжины. – Сегодня состоится исторический пуск гравидетектора!
И все занялись делом.
«Исторический! – усмехнулся про себя Лвин. – Прежде чем достигнуть исторического результата – или хотя бы достоверного его отсутствия – нужно провести сотни пусков…»
Криоспециалист вытащил из упаковочный коробки герметичный бокс с кристаллом и вставил его в центральный блок установки. Все, затаив дыхание, смотрели, как рука с десятком тонких пальцев из металлокерамики открывает контейнер, достаёт тёмно 180 красный трёхсантиметровый кристалл рубина и осторожно устанавливает в платиновую рамку, висящую на еле заметных кварцевых нитях.
Деликатная операция прошла успешно, и всё сотрудники перевели дух.
– Час на охлаждение, а потом будем откачивать гелий, – сказал криоспециалист и все вокруг забегали – один час это очень мало! Столько нужно проверить и настроить…
– Какой красивый камень… – с досадой сказала секретарь группы, любуясь кристаллом.
– Конечно, на шее он смотрелся бы лучше, чем в металлическом ящике! – съехидничал юный помощник Лвина. – А если учесть, что этот рубин дороже ювелирного…
Перед самым пуском, когда воздух в комнате уже дрожал от напряжения, неожиданно пришла королева Николь.
Лвин нахмурился – он терпеть не мог лишних глаз во время пробных пусков. Всё равно что-нибудь закапризничает – потом доказывай лишним наблюдателям, что ты не верблюд, оправдывайся в том, что не нуждается в оправданиях. Просто наука не делается по первому щелчку тумблера. Уж он-то проверил это на своём опыте многократно…
Оставшиеся до пуска минуты Лвин ходил кругами вокруг установки, проверяя ещё и ещё раз состыковки и узлы.
– Бросьте метаться, профессор, всё в порядке! – сказал помощник с фамильярностью, которая позволительна лишь после месяцев напряжённой работы бок о бок.
Наконец, индикатор давления в камере показал нужный вакуум. Температура кристалла стабильно держалась на глубоком гелиевом минусе.
– Включайте магнитное поле! – сказал свистящим шёпотом профессор.
Магнитное поле должно создать нужную анизотропию, которая позволит поймать сигнал, пришедший с конкретного направления.
Силовой блок загудел, наращивая мощность.
Профессор, сам себя ругая, впился глазами в бронированное стекло, за которым находился рубиновый кристалл. Лвин понимал, что глаз тут бесполезен, и это смотрение в стеклышко было лишь психологической слабостью. Лазерный луч отражался от граней кристалла и должен был зафиксировать его малейшие колебания. Если всё будет хорошо, то кристалл повернётся на ничтожный угол, но лазерный луч поймает любое микродвижение…
Профессор чертыхнулся и напомнил себе, что в установке ещё не смонтирован усилительный блок, и поэтому даже наносмещения кристалла не будет. Но всё равно таращился в окошко как нетерпеливый студент, наивно надеясь лишь на собственные глаза.
У бокового окна бокса стояла королева Николь и широко раскрытыми глазами тоже смотрела на кристалл.
Остальные сотрудники дежурили у приборов и экранов, отслеживая работу охлаждающих систем и мощности магнитного поля.
– Магнитное поле: девяносто процентов… – сказал молодой взволнованный голос.
Напряжение сгущалось: выйдет ли кристалл на рабочий режим? Это будет означать, что главная часть установка работоспособна и можно будет двигаться дальше – наращивая точность измерения наклонов лазерного луча, пытаясь получить максимум точности, а потом долго копить измерения, суммируя результаты за долгие месяцы и вылавливая реакцию кристалла, отличную от нуля.
