насильников? Уже семнадцать лет. Можно превратиться в озлобленное существо, ненавидящее весь мир. Но я пока держусь.
– Сколько вам лет?
– Сорок четыре.
– Я немного старше. И уже много лет занимаюсь примерно тем же. Только еще добавьте сюда предателей, мерзавцев, расхитителей, шпионов, воров и грабителей. Да и вообще, всех возможных негодяев, которые готовы убить и предать ради денег или иных благ. И стараюсь не жаловаться. Один из английских королей сказал, что он в ответе за всю красоту мира. Иногда я чувствую себя в ответе за порядок на этом небольшом шарике.
– Патетично. Но не совсем практично. Вы «вольный стрелок», а я на государственной службе. У меня есть конкретные сроки и очень требовательные начальники. Поэтому мы с вами не совсем в одинаковом положении.
– Если учесть, что за вами стоит вся страна с ее многочисленным аппаратом, все сотрудники ФСБ, следственного комитета и прокуратуры, все возможности самой большой державы мира, то вам грех жаловаться. А я всегда один, Николай Николаевич. И все, что я имею, – это мои знания, опыт и умение соображать.
– Не прибедняйтесь. Если понадобится, к вашим услугам будет любая спецслужба мира. Вы слишком известный человек. И все знают, на чьей стороне вы сражаетесь. Всегда и везде. И в борьбе с этим конкретным злом вам готовы помогать все нормальные и честные люди в любой стране мира.
– Убедили, – улыбнулся Дронго, – поеду с вами. Чтобы узнать про «художества» этого негодяя.
В этот момент зазвонил его телефон. Он достал мобильный, извинился перед своим собеседником и ответил Вейдеманису.
– Что случилось, Эдгар?
– Я закончил свою работу. Кажется, я знаю, кто мог оказаться возможным похитителем.
– Говори…
– Евгений Юрьевич Сидорин. Он был до перестройки ректором Литературного института. Можешь себе представить, с каким количеством не совсем нормальных людей он встречался. И двоих даже отчисляли. Конкретно за изнасилование. Двадцать два года назад. Один из них сел снова через одиннадцать лет. И снова за изнасилование. Нужно проверить, куда они потом исчезли.
– Это есть в его личном деле?
– Он писал объяснительную насчет этих двоих. Их обоих осудили, дали восемь и десять лет. Когда арестовали повторно одного из них, Сидорин был уже министром, и его не стали допрашивать даже в качестве свидетеля. Об этом мне рассказала сотрудница отдела кадров. Она хорошо помнила это нашумевшее дело. Рассказывала, что он хотел помочь одному из обвиняемых.
– Как их фамилии?
– Зароков и Маниев.
– Интересно. Кто еще?
– Воеводов. Их главный бухгалтер. Несколько лет назад он проходил свидетелем по делу об убийстве. Убийцу так и не нашли, а само убийство произошло рядом с его домом. Погибла девушка, подросток. В его личном деле есть заметка об этом преступлении и сообщение о том, что он был главным свидетелем случившегося.
– Странно, – сказал Дронго, – мне казалось, что эти двое как раз вне подозрений. А почему эта информация попала в его личное дело?
– Он работал тогда в Союзе писателей и должен был выезжать руководителем делегации. Но его попросили остаться, и он не поехал. И в деле есть письмо из городской прокуратуры с благодарностью. Он сам просил отправить это письмо в свое личное дело.
– Понятно. Есть еще кто-нибудь?
– Передергин.
– Этот неприятный тип, – вспомнил Дронго, – что с ним?
– Ничего. Но есть одно странное совпадение. Примерно две недели назад в «Литературной газете» появилась статья известного критика Бондаренкова о творчестве Передергина.
– О каком творчестве? Он же заместитель директора по хозяйственной части. Раньше он был директором леспромхоза в Якутии. При чем тут его творчество?
– Он, оказывается, поэт. И Бондаренков написал о нем восторженную критическую статью, что вызвало целую сенсацию в литературных кругах. Передергина считают обычным графоманом, а Бондаренкова очень известным критиком. И его статью никто не мог ни понять, ни принять.
– Какое отношение имеют к нашему делу творческие изыскания этого Передергина? При чем тут наше дело?
– Бондаренков исчез. Как раз две недели назад. И после этого произошло последнее убийство в Нижнем Новгороде. Я думал, что тебе это будет интересно. Больше никаких фактов я не нашел. Пока только эти трое.
– Они были у меня как раз вне подозрений. Если не считать Передергина, который был в издательстве, остальные вообще не приехали. Ни Сидорин, ни Воеводов. Но все равно спасибо. Нужно будет проверить каждого. Я тебе перезвоню.
Он положил аппарат на стол и повернулся к Смирнову.
– Давайте начнем нашу совместную работу прямо сейчас. Кажется, мне уже сегодня понадобится ваша помощь.
Глава 11
На автомобиле Смирнова они поехали в управление ФСБ, где Дронго в течение часа читал подробности страшных преступлений. Он мрачно рассматривал фотографии, морщась, словно от боли. Затем решительно отбросил всю пачку фотографий.
– Не могу больше, – зло сказал он, стиснув зубы, – просто не могу больше смотреть. Меня нельзя перегружать таким количеством этих подробностей. Я человек эмоциональный, нервный. И если я его встречу, то вполне возможно, что просто загрызу эту сволочь.
– Я вас понимаю, – кивнул Николай Николаевич, – у меня часто бывает такое ощущение. Каждый раз, когда выезжаю на место преступления и представляю, какой ужас испытывает жертва перед смертью. У меня две дочери, и я не знаю, что бы я сделал с человеком, который их обидел. Честное слово, не знаю.
– Давайте фотографии, – сказал Дронго, – все равно нужно его найти. Понять психологию и найти. Обязательно найти.
Он снова начал рассматривать фотографии, читать показания свидетелей и акты экспертиз. Примерно через час он закончил, отодвинул от себя папку с документами и фотографиями.
– Такое ощущение, что меня окунули в зловонную жидкость и я задыхаюсь без воздуха, – признался Дронго, – хорошо, что вы мне показали все это. Теперь я буду еще злее.
– Надеюсь, вы понимаете, что не имеете права на самосуд и самостоятельные следственные действия. Вы не процессуальное лицо, – напомнил Смирнов.
– Я юрист по профессии и иностранец, живущий в Москве, – печально заметил Дронго, – поэтому я прекрасно знаю все российские законы и Уголовно-процессуальный кодекс. Не беспокойтесь, я стараюсь не нарушать законов. Но свои поиски все равно продолжу.
– Обязательно, – согласился Смирнов, – и можете звонить мне в любое время, как только вам понадобится моя помощь.
– Спасибо. Я обязательно вам перезвоню.
Он вышел на улицу, сел в свой автомобиль, который вызвал к зданию управления ФСБ. И сразу набрал номер мобильного телефона Оленева.
– Мне срочно нужны номера мобильных телефонов Евгения Сидорина и Михаила Воеводова.
– Прямо сейчас? – удивился Валерий Петрович. – Уже восьмой час вечера.
– Да, прямо сейчас. У нас нет времени. Вы можете продиктовать мне номера их телефонов?
– Конечно, – Оленев продиктовал оба номера телефона.
Дронго поблагодарил и перезвонил Сидорину.
