почему? Почему, договариваясь с вами о встрече, он неожиданно изменил свое решение, взял свое табельное оружие и пустил себе пулю в висок. Какая глупость. Он был одним из самых порядочных и достойных офицеров нашего управления. Вы не можете нам помочь?
– Как он погиб? – поинтересовался Дронго.
– Попрощался с товарищами и сослуживцами, которые решили, что он собирается ехать домой. Затем вошел в свой кабинет, написал записку родным. Попросил у них прощения за свой поступок. И затем, надев китель с орденами и медалями, который, очевидно, привез из дома, взял свой пистолет и застрелился.
– Что именно он написал? – уточнил Дронго.
– «Простите, что совершаю такой поступок, – сказал начальник УВД, читая записку самоубийцы, – у меня не осталось больше никаких сил. Прощайте». Вот, собственно, и все. Ничего другого там сказано не было. Поэтому мы решили вас задержать, чтобы вы сумели объяснить нам это загадочное самоубийство.
– Простите, что я спрашиваю. Ему не могли помочь?
– Кто? – гневно прохрипел начальник УВД. – Кто мог в него стрелять, если он заперся изнутри и после первого выстрела был уже мертв? Сотрудники выломали дверь в его кабинете и нашли своего начальника уже мертвым. Сейчас мы отрабатываем различные версии его самоубийства. Но ничего не можем понять.
– Я тоже ничего не понимаю, – сказал Дронго.
– Вы действительно помощник адвоката? – уточнил другой мужчина, тоже в штатском. Это был руководитель областного ФСБ.
– Нет, – ответил Дронго, – это лишь камуфляж. На самом деле я эксперт по вопросам преступности. Меня обычно называют Дронго.
– Тот самый Дронго? – невольно вырвалось у начальника УВД. Он взглянул на сидевшего рядом руководителя ФСБ. Контрразведчик пожал плечами. Он никогда не слышал о таком человеке.
– Мы разместим вас в нашей ведомственный гостинице, – предложил начальник УВД, – чтобы мы могли завтра поговорить на свежую голову. Если у вас есть какие-то сомнения или мысли, можете высказать их прямо сейчас.
– Я ничего не понимаю, – повторил Дронго, – мы должны были с ним увидеться, поговорить. А вместо этого я прихожу сюда и узнаю, что он пустил себе пулю в висок. Дело в том, что я приехал из Новгорода. Там произошло убийство заместителя начальника городской милиции полковника Степана Проталина. Я начинаю думать, что эти две страшные трагедии так или иначе связаны друг с другом. Хотя там было убийство, а здесь самоубийство. Но дело в том, что оба этих офицера много лет назад вместе воевали в Чечне.
– При чем тут это, – отмахнулся начальник УВД, – у нас половина офицеров прошла через войну в Чечне. В этом нет ничего удивительного. Я хочу знать, почему он решил так поступить. Что именно подтолкнуло его к самоубийству. И о чем вы с ним говорили? Может, вы ему что-то сообщили? Или сказали такую новость, из-за которой он решил стреляться? Хотя он был не кисейная барышня, а офицер милиции, начальник нашего уголовного розыска. Черт возьми, что он наделал? Как он мог так с нами поступить?
Все подавленно молчали.
– Вы были с ним близко знакомы? – уточнил начальник УВД.
– Нет. Мы разговаривали только один раз в жизни. Сегодня утром. И он сказал, что будет меня ждать. Но мой поезд немного опоздал, и когда я подошел к зданию УВД, то узнал, что Кичинский уже застрелился.
– Думаете, что он застрелился из-за опоздания вашего поезда? – вставил кто-то из сидевших на стульях. Возможно, это был прокурор области.
– Нет, – ответил Дронго, – не думаю. Но боюсь, что мое внезапное появление в вашем городе так или иначе спровоцировало подполковника Кичинского на этот непонятный поступок.
– Тогда получается, что вы – главный виновник самоубийства Кичинского, – вставил прокурор. – Вы хоть понимаете, что именно говорите?
– Понимаю. Но я его не убивал. И, конечно, не провоцировал. У меня было к нему очень важное дело. Я хотел узнать насчет погибшего в Новгороде полковника Проталина, с которым они служили еще во время первой чеченской войны.
– Все эти рассуждения очень красивые, – вставил кто-то посторонний, – а живого человека нет. Как мы все могли так его проморгать? Куда мы смотрели?
– Мы же не могли заглянуть в его душу, – возразил начальник УВД. – Нужно будет провести тщательное расследование и выяснить, почему он решился на такой поступок. Что касается вас, господин Дронго, то прошу вас остаться в нашей ведомственной гостинице хотя бы на одни сутки. Я убежден, что мы сумеем провести быстрое и оперативное расследование случившейся трагедии. У кого-нибудь есть вопросы? Нет. Очень хорошо. Господин Дронго, вас проводят.
Дронго посадили в машину и отвезли куда-то далеко, почти за город, где была ведомственная гостиница УВД. Ему выделили небольшую чистую комнату. Здесь не было душа, но была ванная комната – туалет и раковина для умывания. Он решил, что не стоит больше искушать судьбу и, раздевшись, лег в постель. Но заснуть не удавалось. Повсюду слышались голоса, вся гостиница была переполнена офицерами, приехавшими из Москвы и других городов. Новость о странном поступке начальника уголовного розыска потрясла всех прибывших гостей. Дронго закрыл глаза, заставляя себя уснуть. Но заснуть после таких событий было просто нереально. Он поднялся, прошел в ванную комнату, умылся и вернулся в свою кровать.
Итак, в его расследовании появился самоубийца. Кичинский покончил с собой. И сделал это явно для того, чтобы избежать встречи с Дронго. Чего он боялся? Почему так спешил? Что произошло в Новгороде? Может, там все-таки тоже произошло самоубийство? Но тогда в чем причина такого массового безумия? Не офицеры, прошедшие войну, а какие-то истерички. Нет, так не бывает. Кичинский оставил записку, где просил прощения у родных. Считал себя в чем-то виноватым? Тогда почему не дождался Дронго, чтобы все ему рассказать?
И почему вообще он ждал так долго, словно подготавливаясь к самоубийству? Ждал именно звонка из Новгорода. Какая глупость. Что здесь происходит? Сначала убийство Проталина в Новгороде, затем самоубийство Кичинского в Рязани. Может, в данную минуту где-то стреляется третий. Третьим был Широбоков. Дронго достал телефон и набрал номер Славина.
– Добрый вечер, Вячеслав, – быстро произнес он, – это говорю я. Как у тебя дела?
– Все нормально. Как вы добрались?
– Добрался хорошо. Но здесь произошла трагедия. За полчаса до моего прибытия Кичинский застрелился.
– Не может быть! – вскричал Славин. – Вы это точно узнали? Может, его убили?
– Он заперся в своем кабинете в здании УВД, – пояснил Дронго, – запер дверь изнутри. Сотрудники услышали выстрел. Они взломали дверь и нашли Кичинского погибшим. Меня задержали, чтобы я дал завтра показания.
– Что-то серьезное? Вам предъявили какие-то обвинения?
– Нет. Меня попросили остаться и помочь им завтра в расследовании. Ты не волнуйся, все будет нормально.
– Как это нормально, если Кичинский застрелился? Но почему, как они сами считают? Что они говорят?
– Они предпочитают спрашивать у меня, – зло ответил Дронго, – и, как обычно, никто и ничего не понимает.
– Будьте осторожны, – пробормотал Славин, – может, мы имеем дело с какой-то организацией.
– Такой вариант не исключен. Позвони прямо сейчас Широбокову и расскажи ему о самоубийстве Кичинского. Объясни, чтобы сегодня дома не ночевал. Мало ли что. Сумеешь сделать?
– Обязательно, – пообещал Вячеслав, – я все сделаю. Только вы будьте осторожны. Я вас очень прошу. Видимо, мы с вами недооценили опасность. Если Кичинский действительно застрелился, то, возможно, он чего-то или кого-то боялся. Может, вам лучше оттуда сразу уехать? Или вы уже под арестом?
– Не говори глупостей. Я в их ведомственной гостинице. И они попросили меня задержаться. Ты же
