— Откуда вы знаете?
— Это не стопроцентное утверждение, Люда.
«Люда». Ладно, пускай называет как хочет.
— Ваши кошмары — продукт работы подсознания. Вы избавляетесь от психического шлака, который отравляет вас.
— Но что-то я не чувствую себя лучше, — заметила я.
— Вы пребывали в плену долго. Дольше, чем обычно это бывает. И вы остались в живых. Преступник сделал все, чтобы боль и страх остались внутри вас, и их удельный вес не такой и маленький. Избавиться от него — дело не одного дня, — сказала Логинова.
Снова шуршание по клавишам. Меня так и подмывало спросить, что она там пишет.
— И как мне быть?
— Как бы вы определили свое главное… каждодневное ощущение? Будем говорить просто.
— Страх.
— Угу. — Конечно, это то, ради чего она пришла, несомненно.
— Вы чем-то можете помочь мне?
— Если только вы согласитесь. Я могла бы провести небольшой курс терапии. Пока вы находитесь здесь, мы могли вплотную заняться вашим страхом.
Жертвы, как правило, испытывают страх. Это воспоминания о боли, унижении, постоянном чувстве, что жизнь висит на волоске. Если женщину, например, периодически избивает муж, она склонна винить себя в том, что происходит…
— Знаю, что вы скажете. Она не виновата, да?
Психолог помолчала.
— Разумеется, нет.
— Неправда. — Я тут же пожалела, что сказала это.
— Почему?
— Человек получает то, что заслужил…
— Вы думаете?
— Человек получает то, что он посеял. Вольно или невольно. Если он не осознает, не помнит, что поступил неверно, то это не освобождает его от ответственности. Я неправа? Если у тебя муж алкоголик, дебошир и садист, зачем надо было выходить за такого человека? Чем он мог привлечь, чтобы броситься в омут с головой, а потом…
— Извините, вы были замужем?
— Это запрещенный удар. Не надо апеллировать к моему опыту, — огрызнулась я. — Не нужно меня выставлять идиоткой, которая ничего в жизни не смыслит.
— Не думаю я так.
— Но так говорите. Я слепая, но я хорошо слышу. Я приспособилась и замечаю какую угодно интонацию.
Логинова ударила по какой-то клавише. Сгоряча. Видимо, по пробелу.
Значит, я попала не в бровь, а в глаз.
— Неприятно слышать от «жертвы» такое? Вы думаете, что всегда выше и мудрее несчастных овечек.
— Зря вы так говорите. У меня, возможно, и деловой тон, но он не означает, что я дистанцируюсь и ставлю вас на ступень ниже. Однако не я завела разговор о вине. Вы чувствуете ее сами, потому и…
— Я знала, что все прикатится ко мне…
— Если я досаждаю, то могу уйти. Я хотела помочь.
— Не лезьте в бутылку. Сидите. Вы пришли поговорить, вам необходимы данные. Не зря же вы тащили с собой ноутбук.
Логинова помолчала, под ней скрипнул стул.
— Итак. Мы спорили о чувстве вины. Я поняла, как вы относитесь к этому.
Чувство вины возникает в большинстве случаев у жертв насилия. Человек действительно думает, что своими поступками спровоцировал неприятные и страшные для него события. Однако нельзя утверждать, что он виноват во всем и всегда. Мало кто в состоянии предсказать импульсивное поведение некоторых людей, чтобы иметь возможность отгородиться в случае опасности. Мы все априори доверяем друг другу. Когда случается нечто из ряда вон выходящее, мы ищем причину, объект, на который надо возложить ответственность. Чаще и легче всего винить себя. Но если мы, например, выходим на улицу, и нам на голову падает большая сосулька с крыши, можем ли мы сказать, что в этом есть наша вина? Нет.
— Вы переводите на другую тему, — сказала я. — Я имела в виду совсем другое.
— Ситуацию, похожую на вашу?
— Да.
— Расскажите мне подробно. Вы в состоянии это сделать?
Логинова подалась вперед, точно хотела услышать от меня большой секрет.
От ее волос пахло травяным шампунем. Я почему-то решила, что она блондинка.
— Да. Я сильней, чем кажусь. Я выгляжу побитой собачонкой, попавшей под дождь, но я сильная… Я могу рассказать.
— Конечно, — ответила психолог.
В какой-то момент мне стало так мерзко и тошно, что я хотела попросить ее уйти. Главным образом, из-за своего вранья и этих наскоков. Я сама не ожидала от себя такой бурной реакции. Собственная злоба меня пугала. Когда Логинова вошла, я думала, что буду отвечать односложно, только «да» или
«нет», давая понять, что разговор лучше закончить побыстрей, но ни с того ни с сего принялась спорить, что-то доказывать. Компенсаторная агрессия.
Самоирония, переходящая в самоуничижение. Мне было наплевать на все эти понятия и умные объяснения, они вызывали во мне дикое раздражение. Мое стремление рушить, не оставляя и камня на камне, отрицать, ниспровергать догмы было всепоглощающим. И что это за сказки о силе? Поза бойцового петуха. Неужели и это тоже часть моего защитного комплекса?
Я сидела и рассказывала Логиновой то же самое, что и врачам и следователю. Было ощущение, что я раздеваюсь, медленно, с чувством, снимаю один предмет одежды за другим, чтобы остаться без всего. Логинова попутно заносила что-то в компьютер и время от времени подавала голос. Да, да. Ясно, ясно. Конечно, конечно. Вопросов она почти не задавала, точно ей все было известно заранее.
Я поняла, что ненавижу Логинову. Она заставила меня обнажиться, разрушила мои защитные укрепления.
— Итак, вы сказали, что боитесь. Вы могли бы определить основную причину страха?
— Не знаю. Всего боюсь. Если вы хотите, чтобы я говорила откровенно…
— Конечно. Не нужно воспринимать меня как врага, который заставляет вас выдавать сокровенные тайны.
Я прикусила нижнюю губу.
— Моего похитителя не поймали. О нем ничего неизвестно. Значит, он может вновь искать встречи со мной.
— Да, этот страх обоснован. Что же следствие?
— Не знаю. Был один, но пока никаких известий.
— Преступник сделал все, чтобы его нельзя было зацепить, — сказала Логинова. — Ему это важно. Вы считаете, подсознательно, что контакт между вами не прервался. Он это тоже понимает — для него это олицетворение его власти.
— Все-таки власть?
— Да. Я понимаю ваш негативизм и агрессию. Это нормально в вашем положении. Никто не любит быть уязвимым, современный человек вынужден жить закрывшись в скорлупе, потому что социальная климат тяжелый и нет надежды, что когда-нибудь он изменится. Если твои защитные оболочки вдруг спадают и ты теряешь собственную анонимность в пестрой массе, это тяжелый удар.
Инстинкт самосохранения включается на полную катушку. Я думаю, что маньяк имел в виду нечто подобное. Он был все время рядом, но оставался невидимкой.
